Внутри дома просто и даже пусто: голые стены, с одной иконой, дощатый пол, деревянный стол и такие же грубо сделанные стулья. Андроник указал мне на один из них, я послушно сел. Сейчас было важнее богатство на столе. Крылья носа хищно затрепетали, уловили запахи, желудок напомнил, что давно не ел.
- Трапезничай, - сказал Андроник. - Тебя как зовут?
- Александр.
Здесь рыба, хлеб, гречневая каша, овощи. Я набросился на еду, как голодный волк. Проглотил первые куски, оголодавший живот распалился, стал требовать больше, мои руки работали так же усердно, как у того челоевка с лопатой.
Андроник молчит, смотрит участливо, но я под взглядом добрых глаз почувствовал неловкость, словно веду себя не прилично. Захотелось ответить колкостью.
- А откуда такое богатство в обители? - спросил я.
Он смотрел все с той же добротой, отчего стало совсем неуютно, сказал:
- Блюсти пост в голодное время, не тоже самое, что соблюдать во время сытое. В голодное время главное - не роптать. А в другое время - воздерживать чрево.
Я оторвался от еды, всмотрелся в лицо монаха. У него лицо волевого человека. И взгляд человека умеющего не осуждать слабости других и бороться со своими. Обычно все наоборот.
Мои руки двигались медленней, чувствовал себя сытым, тело ожило. Теперь нужно думать, как отсюда выбираться.
- Спасибо, - сказал я. - Подскажите, как быстрее добраться, до этого села Хотьково?
- Сквозь лес тропинка идет, я покажу. Но сначала обговорим с настоятелем. Пойдем.
Мы снова вышли во двор, я машинально стал высматривать дом больше и красивее. К моему удивлению мы подошли к забору, где поодаль человек продолжал свой труд.
- Отче, - позвал Андроник. - Будь милостив, подойди к нам, совет нужен.
Мужчина воткнул лопату в землю, подошел к нам. Такая же, как у Андроника густая борода, глаза смотрят живо, не сказал бы, что работа измучила.
- Отче, сей отрок в лесу потерялся, - сказал Андроник и добавил. - Странный он только.
В голове мелькнула неожиданная мысль. Я еще раз посмотрел на Андроника, человека с таким странным именем. Посмотрел на настоятеля, на одежду, манеру с которой он держится. Заново огляделся вокруг.
- Андроник, будь милостив, - медленно и настороженно сказал я. - Сколько лет минуло с Рождества Христова?
- Одна тысяча триста восемьдесят, - опередил его настоятель. - Сейчас шесть тысяч восемьсот восемьдесят восьмой год от сотворения мира. Шестой день июля.
Монахи насторожились, когда мое лицо залила смертельная бледность. А мне стало ясно, почему нет проводов, не действует мобильная связь.
Грудь словно пронзила стрела, мир передо мной закачался, земля стала уходить из под ног. В животе похолодело. Это был даже не страх, вокруг все словно зависло в невесомости. В глазах померкло, я потерял сознание.
...Очнулся на той же узкой кровати, мыслей нет, в голове пустота. Скосил глаза, увидел Андроника и настоятеля. Они заметили, что я проснулся, Андронник подал воды. Мои пальцы коснулись кружки из бересты, от ледяной воды заломило зубы, но почувствовал себя ожившим.
Выходит попал в прошлое.
Холодная вода освежила, я с надеждой посмотрел на монахов, и мои глаза встретились с глазами настоятеля обители.
Мне никогда не встречались похожие люди. Во всей осанке дышит такая твердость духа и несгибаемый характер, что чувствую себя ребенком. Его жизнь неподвластна обстоятельствам, движется против течения. Глаза на светлом лице, смотрят внимательно, в них словно отражается глубокий океан неба. Кажется, видят меня насквозь, со всеми старыми проступками и тайными помыслами, но без тени укора или осуждения. И мне показалось, он понимает мое положение.
- Как мне попасть домой? - только спросил я.
- На все воля Божья, - ответил настоятель.
Андроник внимательно посмотрел на отца-настоятеля. Видимо придержал слова, что до села, не так и далеко, в некотором замешательстве перевел взгляд на меня.
- Мне некуда идти, святые отцы, - сказал я после паузы, настоятель отчего-то нахмурился, а Андронник осенил себя крестом.
- Как поступим с ним, отче, позволим остаться? - после некоторой паузы спросил Андроник.
- Спаситель наш говорит: "Приходящего ко Мне не изгоню вон". Придет срок, Александр покинет нашу обитель.
Мне оставили отдельный дом-келью, в котором уже дважды приходил в себя. Я лежал на жесткой кровати, так ни разу за день не вышел во двор, а с наступлением темноты, постарался уснуть, в надежде, что сумею утром обдумать мое положение.
Но спал плохо, всю ночь видел кошмары. От кого-то спасался, меня преследовали, гремел жуткий голос, вопил и угрожал: "Уходи, уходи отсюда! Что ты ищешь в этой пустыне? Что хочешь обрести в этом лесу? Или ты собрался здесь жить? Зачем ты здесь поселился?"