— Есть мысли? — Светловолосый эльф напряженно думал, видимо расстановка акцентов в их диалоге была для него новостью.
— А как же. — Кивнула она его словам. — Мне кажется, что это некий барон Ульрих, мальчишка вокруг которого столько беготни непонятной мне в последнее время.
— Это глупо, мы его руками убрали сына Пепельного. — Эльф встревожено огляделся по сторонам. — К тому же он се`ньер… Демоны!
Эльф нервно взмахнул руками принявшись расхаживать перед темноволосой эльфийкой в задумчивости и нервозе.
— Се`ньер? — Эльфийка удивилась. — Зачем вы призвали его?
— Это не мы. — Отрицательно мотнул головой мужчина. — На нем вообще не стоит ничья печать клана или семьи. Я думал это ваша сбежавшая душа, или я ошибался?
— Сбежавшая душа… — Протянула задумчиво темноволосая. — Что‑то знакомое.
— Северная сторона, городок Касприв, один из ваших прислужников. — Эльф остановился, расплываясь в улыбке. — Мы засекли этого неумеху человека.
— Кулеб. — Женщина презрительно скривила губы. — Я всегда говорила семье, что нельзя брать в услужение людей. Этот идиот говорил нам, что разбил искру души по неосторожности.
— Ну… — Светловолосый расплылся в улыбке. — В принципе примерно так и было. Единственное чего я не понял, это почему ваш человек по нашей земле с заключенной в кристалл душой ездил.
— Это не из коллекции слуг была душа, Лео. — Произнесла слегка испуганно эльфийка. — Это не тот, кто заключал с нами контракт.
— Что это значит? — Напрягся эльф. — Вы что делали прокол миров?
— Да. — Кивнула она ему в ответ. — Это человек из другого мира.
— Демоны! — Эльф оторопело сделал пару шагов назад. — Зачем вам это понадобилось?
— Старшие снова говорят о великом исходе. — Покачала она головой. — Мы делали проколы в миры бывших колоний, дабы узнать обстановку в них.
— В любом случае не о том сейчас речь. — Эль задумчиво окинул ее взглядом. — Если ты права и этот мальчишка приемник Тида, мы должны его уничтожить или отправить назад в его мир.
— Но он и так вроде бы мертв? — Эльфийка удивленно вскинула бровь.
— Вот именно, что вроде бы. — Скривился как от лимона светловолосый. — Вот именно.
Это день стал особенным и начался он, как и прочие до него, ничем не выдающиеся с первыми лучами солнца, когда светило было еще робким и не верным. В чем же тогда разница? В банальном и тревожном стуке каблуков по паркетной доске пустынных дворцовых коридоров, возвестившем о срочной депеше, ибо в покои принца Паскаля в такой ранний час допускался только поверенный человек.
Мягкие тапочки, шелковая пижама с филигранно закрученной вышитой на груди буквой «П», ночной колпак с «бубончиком» и гримаса недовольства на лице принца, буквально в считанные секунды сменились на строгий мундир, дикий блеск азартных глаз и легкий мандраж в руках, когда послание достигло адресата, возвещая великую весть нового времени. Новой эры, новой жизни целого королевства.
Le Roi est mort, vive le Roi! Король умер…Да здравствует король!
Что делают обычные люди, прощаясь в столь нелегкий час со своим родителем? Плачут, переживают утрате, кто‑то жалеет о том что не успел сказать, кто‑то, наоборот о том что успел сказать слишком многое… В общем и целом все, вполне объяснимо, эмоционально предсказуемо и по человечески оправданно, но вот как поступают люди выше ступенью социального развития?
По другому.
Здесь все гораздо сложней и времени на осознание того, что тебе больно в груди, зачастую, как правило, очень мало либо же вообще практически нет. Слишком много дел. Ну, сами посудите, вам просто в кратчайший срок необходимо вызвать к себе всех своих людей, что вы успели приблизить к себе по тем или иным причинам. Вам нужно, нет даже, жизненно необходимо поднять в этот ранний час командира вашей личной стражи, а так же гарнизона что находится под вашим патронажем бравых вояк, дабы в считанные часы наполнить вооруженными людьми весь дворцовый комплекс. Нужно выслать солдат к министерству, нужно выслать солдат к каждому министру персонально домой, не забыв об казначействе, адмиралтействе, страже порядка, тайной полиции, дальней родне, амбициозных дворян блокировать со всем их многочисленным семейством и связями и при всем при этом не забыть об организации траура в стране и любимой бабушке.
Какой бабушке спросите вы?
Любимой.
Ибо бабушка здесь и сейчас в данный момент и в данной конкретной ситуации наиболее перспективный, злой и беспринципно расчетливый оппонент грядущего, кое может встать под вопрос стоит только дать малейшую слабину. Не зря, ох не зря Паскаль оторвал от сердца большую половину солдат и поверенных к зданию, занимаемому службой Ганса Гербельта. Иногда Паскаль даже завидовал бабуле, что она смогла получить себе в услужение столь умного и верного союзника, подобное единично, подобное сочетается раз в жизни и возможно никогда не повторяется в будущем.
Суета сует. Дворец буквально за час был взорван настоящей суматохой разворошенного муравейника. Начиная от низов и вверх по спирали. Целые километры черной драпировочной ткани, сотни приглашенных, тысячи портретов Митсвела Первого, а так же не меньше дожидались своего часа портреты Паскаля. Здесь готовят тризну и репетируют траурные речи, а через стенку от них уже примеряют наряды для коронации и чествования нового правителя.
Кухня превратилась в конвейер, здесь работа не прекращалась даже ночью и, все бы ничего, только и самому принцу доставалось по полной, так как суета одно дело, а вот революция совершенно другое.
Это старая истинна, что безумием революции, было, есть и будет желание провозгласить принцип добродетели на земле. Все хотят сделать людей добрыми, мудрыми, свободными, воздержанными, великодушными, но вот не задача, почему‑то всегда нужно начинать с желания перебить всех кто видит этот мир под другим углом.
Принц Паскаль сидел в своем кабинете окруженный адъютантами, посыльными и новым генералитетом из поверенных и преданных его воле вояк, с ужасом и каждой прочтенной строчкой донесений понимая, что сегодня умер не только его отец, сегодня умирает его наследие, его держава, основа их королевской власти, ибо земли Финора заливает кровь, кроет мгла предательства и беззакония.
Целый пласт основы государственности кровавым ошметком отпадает от тучного тела, можно сказать даже что была подломлена опорная нога этого организма. Рыцарство, сила, мощь и надежда короны, вот что взорвалось назревшим гнойником, поражая общий организм, заразой болезни поднимая общую температуру и заставляя биться в агонии кровавой лихорадки.
Магистры бестиаров знали свою силу. Магистры бестиаров знали о слабости короны. Удар получился до безумия хлестким и болезненным. Финорское рыцарство практически повсеместно перешло на сторону магистров, провозглашая их правоту, но даже не это было страшно, а то, что своя правда во всем этом была и ее поддержали простолюдины, что словно муравьи копошились миллионами по земле. Слишком долго мучался люд и тяжело было ему среди лесов полей и рек жить по соседству с разной нечестью, а посему даже страх перед бестиаром, что сам собирал вокруг себя не добрые слухи и репутацию имел прескверную, однако же, защищал своей кровью и жизнью тот самый народец от погани смертельной. Можно было конечно по брыкаться за право защитника с рыцарями королю, но вот ведь не задача, очень способствовала магистрам на руку недавняя кровавая буча в самом центре столицы, где железный армейский кулак кровью залил улицы давя ту самую чернь словно перезрелый виноград. Как назло еще и бродячие артисты подогревали слухами уши, неся по всей стране жуткие истории о ночи когда якобы принцесса устроила кровавое пиршество на одной из городских площадей сотнями скормив людей адскому псу, вырвавшемуся из преисподнии.
С запада на юг и север, ползла смута, волнуя умы и сердца, порождая анархию и беззаконие. Армия короны потерпела сокрушительное поражение в Крипе, пошатнулась государственность, ее устой со смертью короля. Бывшие поборники справедливости, а ныне предатели несущие новую истину в народ, славные рыцарские дома переметнулись на сторону бестиаров, что и так были не слабы своим орденом, не говоря уже о выучке и некой морали, которой и руководствовались.