Слушавший все это вполуха Кабан поднял запиликавшую рацию, чтобы принять очередной вызов от дозорных - Николаса и Снежка. Лицо его помрачнело; он невольно ускорил шаг и резким голосом, при звуке которого стихли все разговоры, отрывисто уточнил:
- Снова красные? Двое? Машут? Близко? Не подходите, держите их на мушке, мы сейчас будем... Что?!! Они без оружия???
Кабан сорвался на бег, крича что-то в рацию; остальные тоже, не ожидая приказа, что есть духу припустили вперед... Но было поздно. В следующую секунду впереди громко застучал крупнокалиберный пулемет. В ответ ему раздалась автоматная очередь, которая тут же стихла. Пулемет тоже замолчал.
Сталкеры неслись, что было мочи, по пологому берегу небольшой речки, все еще надеясь успеть помочь товарищам. Вот они по колено в илистой жиже, чуть не падая, пересекли небольшой ручеек с поросшими осокой берегами; вот стали карабкаться по скользкому глинистому склону овражка, на котором четко отпечатались следы подкованных армейских ботинок Николаса...
Кабан первым взобрался наверх, вскочил на ноги и чуть не поплатился за это жизнью. Пулемет застучал снова, и пули с неприятным резким жужжанием сбривали чахлые травинки на краю обрыва.
- Все назад! - взревел Кабан, прыгая под откос.
Бутылкин и Крут, которые уже наполовину вылезли из оврага, и без этой команды скатились вниз, в осоку, подгоняемые свистящим над головами свинцом. У Саньки, Бревна и Вилки над краем торчали только головы, поэтому им оказалось достаточно лишь пригнуться. Однако этих мгновений наверху хватило, чтобы оценить ситуацию.
В двух сотнях метрах впереди начинался густой подлесок, переходящий в добротный лес. Примерно посередине между оврагом и лесом лежали Снежок и Николас. К их телам приближалось около десятка зомби, причем головы первых двух повязаны красными тряпками. И, что самое неприятное, - зомби прикрывал пулеметчик, засевший где-то в кустах на опушке.
Что и говорить, засада была организована с умом. Видимо, зомби дождались, пока ребята спустятся с пригорка, попытались подманить поближе, а, когда увидели, что их затея не сработала, и жертвы вызывают помощь, - поспешили расстрелять.
Кабан, как лев в клетке, метался по дну оврага, придумывая способ добраться до своих людей. Даже попытки высунуть голову из этого естественного окопа теперь вызывали пулеметный огонь. Справа овраг выходил к реке, превращаясь в пятиметровый обрывистый яр, взобраться по которому было бы еще труднее, чем здесь. Слева овраг быстро выклинивался на поверхность... Словом, идти можно было только вперед.
И тут раздался истошный вопль, полный ненависти и невыразимой муки. Лица сталкеров посерели; это кого-то из их дозорных, еще живого, кромсали на части ржавыми и тупыми армейскими ножами.
Не в силах помочь товарищам, сталкеры яростно стискивали свои стволы; в глазах у них стояло отчаяние. Повинуясь порыву, Кабан высунулся над обрывом. Тотчас же пуля ударила рядом с ним так близко, что фонтанчик земли обдал лицо. Чертыхаясь и отплевываясь, Кабан снова спрятался за бровку.
Послышался второй крик, еще громче и безумней первого. Кабан, Бутылкин и Вилка задышали часто-часто, переглянулись, и Саньке стало ясно - сейчас они пойдут под пули, на верную смерть.
Крут тоже это понял и, изрыгая страшные проклятия, подскочил сзади к Бутылкину. Схватив одной рукой гранатомет, а другой - противопехотную ОГ-7В, что были притачаны по бокам рюкзака сталкера, Крут выдернул их из ячеек и одним отточенным движением вогнал гранату в ствол. Затем он вскинул гранатомет на плечо, выпрямился и, не обращая внимания на забасивший пулемет, почти не целясь, с криком: "Жрите, гады!" выпалил прямо в скопление людоедов.
Раздался взрыв, и все стихло. Кабан с благодарностью посмотрел на Крута; вожак уже снова овладел собой после минутной слабости, и больше не намеревался делать глупости.
- Теперь пулеметчик, - хрипло сказал Бутылкин и протянул Круту второй заряд.
- Нет, - отобрал у него выстрел Кабан. - Оставим это для Гидры; и так уже один заряд потеряли. С пулеметчиком я разберусь сам. Вы только отвлеките его.
Достав из рюкзака прицел ПСО-1, Кабан стал неспешно и тщательно привинчивать его к своему автомату. Затянув все крепления с одинаковым, ему одному ведомым усилием, он приметил на берегу речки валун и, глядя в прицел, выстрелил. Результаты оказались вполне удовлетворительными; долгие тренировки обучили его устанавливать оптический прицел сразу в рабочее положение, без пристрелки. Пройдя влево, вверх по овражку, он выбрал удобное местечко, где сравнительно быстро можно не просто высунуться, но и вести огонь. Приготовившись, Кабан дал сигнал.
Санитар и Бревно, нацепив на палки куски дерна, приподняли свои грубые куклы над краем обрыва и медленно повели в сторону. Тотчас же пуля вдребезги разнесла один из комков, оставив в руках Санитара лишь расщепленную ветку и осыпав сидящих внизу сталкеров землей. Одновременно с этим Кабан высунулся из своего укрытия, поймал в прицел пулеметчика и дал короткую очередь.
Пулемет затих. Не отрываясь от окуляра и не снимая палец со спускового крючка, Кабан коротко скомандовал:
- Пошли.
Ожидавшие этой команды Крут и Бутылкин тотчас выпрыгнули из оврага и с автоматами наперевес побежали вперед. Кабан продолжал наблюдать за неподвижным пулеметчиком в оптический прицел, но никакой реакции с той стороны не последовало.
Бутылкин добежал до огневой точки первым. С расстояния в несколько метров он выпустил в неподвижное тело длинную очередь и, сплюнув, пошел назад. Только тогда Кабан оторвался от прицела и, поднявшись, зашагал к груде обожженных тел посреди лужайки.
Крут побывал там раньше него и теперь, спеша ему навстречу, замахал руками - назад, мол, назад. Кабан послушно остановился, и Крут закричал остальным сталкерам, которые тоже уже шли к телам, чтобы держались подальше.
Когда все собрались поодаль, Крут пояснил:
- Это не облученные, это больные. На вид что-то вроде проказы. Не советовал бы подходить к ним близко, а тем более - трогать.
- Так что же, - насупился Вилка, - я не смогу похоронить по-человечески моего... наших?.. - у него перехватило дыхание, и он нервно сглотнул подступивший к горлу ком.
- Я бы не рекомендовал, - мягко повторил Крут, положив руку на плечо сталкера.
Вилка умоляюще взглянул на Кабана. Тот, пряча глаза, отрицательно мотнул головой.
Вилка напрягся, сжал обеими руками свой дробовик. Глаза его, метавшие молнии, в поисках поддержки шарили по лицам сталкеров, которые, не выдерживая его взгляда, виновато опускали головы. Вилка и сам понимал всю безумность этой затеи, но понимал умом, а вот сердцем... Лишь спустя несколько секунд ему удалось справиться с собой и смириться с неизбежным; тогда он набрал полную грудь воздуха, резко выдохнул и, грозя оружием небесам, воскликнул:
- Проклятье! Проклятье!!!
6. Город
- Алло... черт, ну и связь... Двадцать первый век на дворе, а дозвониться в российскую глубинку сложнее, чем на Луну... алло... Алло! Ну, наконец-то... Это уполномоченный спецотдела Шпалевский? Говорит полковник Морошкин. Я веду дело об исчезновении артефакта под названием "Солнышко"... Да, это дело передано мне; майор Скворцов отстранен. Может быть, и не временно... Так вот; был вычислен один из соучастников, и необходимо произвести задержание. Он проживает в вашем городе; записывайте адрес...
- Какой-то знакомый адрес. Так это же Николая Крутикова, сталкера! Он давно у нас под наблюдением, но взять с поличным никак не получалось... Кстати, задержать его сейчас невозможно; мне точно известно, что Крута нет в городе...
- Кто вам сказал, что арестовывать надо Крута? - рявкнул полковник, недовольный распоясавшимися под безалаберным руководством Скворцова служаками. Он не без причины подозревал, что на самом деле Крут и многие другие сталкеры ходят на свободе вовсе не из-за слабой доказательной базы спецслужб, и что сам Скворцов не только в курсе этой ситуации, но и потакает ей. Ничего, придет скоро время большой чистки, и полетят головы нерадивых блюстителей правопорядка. - Надо арестовать его сестру, Марину Николаевну Крутикову. Да, со всеми строгостями, согласно стандартной процедуре. И еще - задержите, пожалуй, ее детей. До выяснения обстоятельств...