Вельможи, которые присутствовали в тронном зале, заняли зрительские скамьи, расположенные лестницей кверху. Гвардейцы, ощетинившись копьями, окружили арену, словно живой частокол. А кнезир занял почётное место на высокой платформе, откуда был лучший обзор.
Оге с Алексеем готовили меня к схватке. Причём Оге беспокоился куда сильнее моего друга. Тот лишь жаловался, что снова всё веселье досталось мне.
— Я ведь тоже хочу силушку опробовать! — воскликнул он.
— Как закончу, могу и тебе по мордасам навалять, — сострил я.
— А давай! — обрадовался он вдруг. — Ну, точнее, попробуй!
Оге отодвинул его могучей лапой и с серьёзной миной глянул на меня. Осмотрел с ног до головы, поджал губы и помотал головой. А затем вытащил из ножен меч и протянул мне.
— Вот! — буркнул он. — Возьми его. Твой никуда не годится.
Забавно, учитывая, что он же мне и продал ту кое-как закалённую железку, что болталась у меня на поясе. Но вслух я поблагодарил его и принял оружие.
— Только на время боя! — опомнился Могучий, прежде чем отпустить рукоять.
— Мне не нужен твой меч, — успокоил я его. — Мне и мой по душе. Но скажи, почему ж ты сражался секирой, когда вышел против меня?
— Кто ж знал, что ты сильный! — пожал он плечами.
Затем его место снова занял Алексей. Но от него я получил лишь похлопывание по плечу и пожелание:
— Ты не слишком перенапрягайся, дружище. Чтоб потом не говорил, мол, проиграл мне, потому что измотан был.
И я пошёл навстречу Диру.
Гайдамал кнезирской гвардии выглядел недовольным. Хмурился, смотрел исподлобья. В качестве оружия он выбрал копьё с широким лезвием. Что-то вроде рогатины, но подлиннее, поуже и немного легче. Всё-таки выкованная стариградским кузнецом Людотой рогатина была для более грубой работы. Например, против Чернобурого Медведя, для которого асмаридское копьё показалось бы иголкой.
Торжественности не было. Все ожидали, что поединок будет короче, чем подготовка к нему. Поэтому Хару махнул рукой, трубач задул в трубу, и схватка началась.
Надо отдать должное Диру, с места в карьер он бросаться не стал. Перехватил копьё двумя руками и дугой начал подходить ко мне ближе.
Я чувствовал, как вокруг нас сгущаются духовные потоки. Свои видел сразу, а вот стихии соперника ещё не открывались взору. К тому же, он мог быть и повыше Бронзы, а там совершенно другой уровень владения духовной силой. Мудр вкратце объяснял, что Серебряным Воинам открываются не просто духовные потоки, а настоящие духи стихий. Вот только овладеть ими способен не каждый. И Серебряный Воин вполне мог оказаться просто очень сильным Бронзовым.
Но вряд ли такого поставили бы сотником.
— Давай разберёмся с этим побыстрее, и вы уже сгинете с глаз моих долой, — прорычал Дир.
— Ты будешь болтать или сражаться, асмаридец? — Надеюсь, мой кривой асванский не вызвал подозрений.
Но вот гнев — вызвал.
Дир взмахнул копьём, поднимая песок арены вихрями вокруг нас. Мелкие песчинки застилали глаза и мешали обзору, а копьё почти скрылось из виду. Но уверен, оно уже устремилось в мою сторону.
Я прикрылся щитом, скорее следуя чутью, чем обстановке. И не прогадал. Мощный удар, подпитанный духовной силой, с треском вонзился в полотно щита, заставив меня пятиться, чтобы загасить урон. Рука ненадолго онемела. Это заставило задержаться на одном месте лишнюю секунду, но Диру её хватило, чтобы нанести следующий удар.
Песчаная буря накрыла нас полностью. Острые кристаллики норовили попасть за шиворот, в зубы, под одежду, в глаза. Похоже, Дир пользовался стихиями ветра и земли, потому что скоро и ноги начали проваливаться в песок, будто тот хотел меня схватить.
Зараза!
Я ещё не успели одного взмаха сделать, а уже в очень нехорошем положении. Не нравится мне такое!
Хотелось рыкнуть от ярости, но вовремя опомнился. Глотать песок не стоило — лишние неудобства. Вместо этого я сам воззвал к стихии ветра, оттолкнулся и…
Еле живые духовные потоки ветра растворились в буре соперника, исчезнув без следа.
Удивляться не было времени — Дир атаковал снова. Острие копья царапнуло бронь, скользнуло по шлему и треснуло по умбону на щите.
— Шустрый малец! — пронеслось откуда-то вместе с ветром. — Но теперь тебе конец!
Ага, понял. Стихию ветра под себя подгрёб Дир. Мне ничего не осталось. Но не страшно, ведь у меня ещё огонь и молния.
Однако Дир был уверен, что уже победил. Видимо, решил, что ветер — моя единственная сила. А раз он её отобрал, бить в ответ мне нечем.