— Пойдём внутрь. Разговор есть.
Пузан жестом указал на дверной проём, ведущий в небольшую комнату, и они зашли внутрь.
Я едва успел проскользнуть перед ними, чтобы послушать, о чём будет речь.
В тесном кабинете, обставленном шкафами с документами, в углу располагался стол, за который и сел, надо понимать, Стрекоза.
Тут было душновато, пахло воском и чернилами. А свет был такой тусклый, что у меня начало рябить в глазах от воспоминаний о работе над печатью.
Даже чуть подташнивало.
— Ты и твои парни не сдали добычу в общак, — ядовитым голосом прошипел Стрекоза.
— Мы всё сдали! — гулко возразил Ясых.
— Это вы по старым мерам сдали. А по новым — должок.
Тут Ясых наклонился над пузаном и громко ударил кулаком по столу. От удара несколько листов съехали со стопок, а свеча содрогнулась, отчего комната заиграла тенями.
— Вот и плати сам по новым мерам. Я своих парней обдирать не дам. Понял⁈
Стрекоза со лживой хитрой улыбкой пододвинул один из упавших листов, вздохнул, взял перо, макнул в чернильницу и сделал какую-то запись.
— Понял, понял, Ясых. Ты можешь идти.
— То-то и оно! — с чувством торжества выпрямился тот.
А затем ушёл, хлопнув дверью.
Я выскочить не успевал, так что пришлось остаться наедине со Стрекозой.
И наблюдать, как он, сбросив ядовитую ухмылку тут же, как закрылась дверь, достал ещё один лист и сделал там какую-то пометку.
— Ну, ничего, ничего, Ясых, — прошипел он себе под нос. — Посмотрим, как ты запоёшь в кандалах или со вспоротым брюхом.
Затем Стрекоза поднялся, свернул лист в трубочку, сунул его под балахон и вышел наружу. На это раз я успел, и вместе с ним последовал наверх, к Топору.
Атаман стариградских разбойников на этот раз лежал на роскошной тахте и отпивал из золотого бокала, бряцая по нему кольцами на каждом из пальцев.
Рядом лежала затихшая женщина с отрешённым взглядом. Она укуталась шёлковой накидкой, но старалась не двигаться, пока атаман набирался сил.
Стрекоза, раболепно семеня перед ним, с поклоном вошёл в помещение и заверещал:
— Господин, как вы и говорили. Ясых отказался платить по новому укладу. Только что с ним говорил.
Топор протяжно прорычал, словно недовольный зверь. Ногой отпихнул женщину, и та с явным облегчением убежала, забрав с собой накидку.
А Топор сел, уперевшись ладонями о колени, грозно глянул на своего холуя и взялся за топор, который был приставлен к тахте.
— Всё-таки не послушал, паскуда. Ну, что ж. Значит, в расход его…
Тут атаман прервался, глянув прямо на меня.
Я испугался, огляделся, но ничего не увидел. Неужто заметил как-то?
Но вдруг позади раздались грохот и пьяный смех:
— Ха-ха-ха! Топро…Торпр… Фу-у… Топор! Вот.
В помещение ввалился грозного вида мужик, одетый в одну только накидку из пурпурной ткани и сандалии.
Лицо у него было квадратное, мокрые от вина усы блестели, а грязная влажная борода заставляла терять всякий аппетит.
Шатаясь, он добрёл до тахты Топора и громко рухнул на неё, чем вызвал стон деревянной основы.
— Топор! Хорошо устроил. Угодил, угодил.
Он обхватил атамана за плечо, будто тот был его давним другом. Или, скорее, подчинённым.
Топор, оскалившись, махнул Стрекозе, чтобы тот убирался.
— Рад стараться, боярин. Всё понравилось?
— Да! Да… — громко вздохнул прохладного воздуха бородач. — Девки, вино, музыка. А танцы! Танцы! Э-эх-х… Молодец ты, Топор. Жаль только в такой дыре обитаешь. Подъехать противно. А что там за девка была на лестнице? Мягкая, упругая… Я б её!..
Атамана было не узнать. Грозный вид испарился, на лице появилась раболепная лыба. Даже взгляд переменился.
Да это не топор, а так — ржавая дубина.
— Об этом, Захар Кожедубыч, я и хотел поговорить… — начал было он.
Но боярин прервал:
— Потом поговорим, Топро… Троп… В общем, ты понял. Помню я твоё стремленье. Но не просто это, пойми. В дворяне записаться — это хоть и не боярином стать. Но тоже дело, прямо скажем, заковыристое.
Захар Кожедубыч схватил толстыми пальцами гроздь винограда и почти полностью сунул себе в здоровенную пасть, облившись соком.
— Тут указ князя нужен. А он не в духе сейчас. Ты дары-то собрал?
— Почти! — оживился Топор.
Видно, почуял намёк, что золото может значительно смягчить настроение князя.
Ох, уж этот князь. То Елизаровым липовые грамоты подписывает, то титулы раздаёт всяким сомнительным элементам.
Надо бы с ним как-нибудь повидаться.
— Почти — это как? — нахмурился боярин.
— Немного осталось. Через пару дней остаток получу — и сразу к тебе!