д Саклыкентом, отраженное в мраморе Солнце дало нам хоть какой‑то свет, и я увидел длиннющую вереницу женщин в черных платьях до пят, перчатках, у некоторых на лицах даже тряпки болтались. Что такое? Саид сполз к моим ногам генералом поверженной армии. Эти турки, эти арабы… Они хороши в первой атаке, но не годятся для длинного боя. Завидев женщин, он сразу же сдался. Стал юлить. Там, оказывается, присутствовала его жена. Толстая женщина лет пятидесяти, сорвав с лица тряпку, покрыла благоверного отборными ругательствами, призывая в свидетели Аллаха, меня, гидов, Саклыкент. Сколько раз он бросал ее с детьми, а сам отправлялся в ущелье щупать туристок! Всякой готов предложить руку и сердце! А дома все заброшенное и пыльное, даже в одном месте у нее скоро в паутине появятся пойманные туда мухи! Говорила она по‑турецки, но кто‑то из местных услужливо мне переводил. Саид трусливо прятался за камнем, и ныл. Она его не так поняла! Ханум, о, ханум. Взгляните на него, продолжала жена под вой соседок, бабушек, племянниц и прочих родственниц, пришедших покрыть сластолюбца позором. В одних трусах бегает по камням, щупает проституток всяких за разные их места, и готов отказаться от семьи. Кто он? Развратник. Нет, он, Саид, вовсе не Энвер‑паша (выдающийся военачальник Османской империи — прим. авт), не Мехмет‑Завоеватель. Он, Саид, сладострастная скотина, он хуже Селима Пьяницы (султан, сын русской и турка, алкоголик — прим. авт.), да будут прокляты его дни! Немедленно пусть собирается и отправляется домой, исполнять свой супружеский долг! Пускай оставит в покое эту русскую! Пускай всех женщин мира в покое оставит. Он что, так его, Бред Питт?! Да и тот уже остепенился с этой своей губастой проституткой Джоли! Бросил Дженифер Энистон, а та ведь как с картинки! Бедная Дженни… Так, о чем это она?! А, муж! А ну, вылезай из‑за камня! Саид повиновался, он выглядел растерянным. Настя смотрела на все это с недоумением, виновато улыбалась. Супруга Саида, спасшая нас с Настей от изнасилования, грозившего попасть в книгу рекордов Гиннеса — по числу участников, — обратилась уже ко мне. Призвала в благословение мне и моему дому столько духов, что я уже забеспокоился из‑за возможного обвинения в колдовстве. Просила прощения за супруга‑скота. Ползала в ногах. Целовала руки. Того и гляди, шорты бы с меня содрала! Тут уже Настя стала посматривать на толстуху холодно. Та, заканчивая целовать пальцы на моих ногах — я почувствовал дикую боль от холодной воды и камня, начинался приступ подагры, — намекнула, что не мешало бы моей жене одеваться приличнее. Особенно в Турции! Народ тут добрый, просто горячий, не очень сдержанный. Это мы уже поняли, сказал я. Попросил доставить нас к выходу. Выход? Да мы еще до конца не дошли! А ну, вставай, скотина! Щелкнул хлыст, Саид, сгорбившись, молча понес меня на руках, а Настю поместили на импровизированные носилки. За тем, чтобы шествие было приличным, зорко следила мегера гида. Мне даже жаль стало беднягу. Меня с Анастасией донесли, словно туземных царьков каких, — поднимая над водой, — до самого тупика. Оттуда стекал водопад. Конечно, я разглядел наверху железную трубу. Пара фото на память. Мы довольны. А в деревню точно не хотим? Конечно, никакой свадьбы. Просто обед, чай, то, се. Всего по полсотни. Нет? Ну ладно. Нас несут обратно, в процессии кто‑то уже украсился цветочными гирляндами. Все поют, танцуют. Даже Саид уже успокоился. Обнял жену, раскраснелся. Целовались, обнимались, он ее щекотал за бочка. Люди, довольные, плясали. Всегда хорошо, когда у истории счастливый конец. Именно поэтому в Турции так популярен сериал «Великолепный век», поделился со мной кто‑то. По пути забираем Сергея, вышедшего из какого‑то грота. Он весь в крови. Упал с камня, разбился, смеется он. Умываем его, пляшем, движемся дальше. Что случилось‑то, шепотом спросила Анастасия. Лицо ее мелькало черно‑белыми кадрами, свет то попадал на нас, то исчезал. Вам бы стоило одеваться несколько приличнее, сказал я. Иначе нас в следующий раз тут где‑нибудь попросту растерзают. Приличнее?! Настя, а то вы не понимаете. Да у нее юбка до самого пола, обиженно возражает Настя! Да, прозрачная, говорю я. Анастасия обиженно замолчала. Я был не в силах вынести этого, взял ее за руку. Прошу вас, милая. У меня никого нет, не оставляйте же и вы. У вас целая семья дома, милый. Может, стоило бы рассказать о ней этим людям, чтобы и вас какая‑нибудь турчанка пропесочила как следует за вашу паталогическую невер… Я склонился со своих носилок и поцеловал ее. Губы Насти были, в противоположность словам, мягки и горячи. Я пил ее слюну. Процессия зааплодировала. А как мы смотрим насчет коллективной свадьбы? У них и стадион в деревне есть чудесный! Можно сразу пожениться всем желающим, да еще и грант от Министерства туризма на это дело получить. Я бы с радостью, да нога, соврал я. А потом с ужасом понял, что ложь моя реализовалась, и приступ, — обещавший растаять вдали грозовым облачком, так и не собравшимся с духом разразиться ливнем, — наступил. Застонал. Что с вами, обеспокоенно сказала Анастасия. Я коротко пояснил, стараясь не терять силы на слова. Дышал прерывисто, сквозь зубы. Распростерся на носилках, словно герой кинофильма «Мертвец» и положился на волю волн. Только вместо моря меня несли люди, и лодка моя, хоть и напоминала погребальную, все же несла еще живое тело. Облака вновь появились над Саклыкентом. Закрыли ущелье крышкой гроба. Я ощутил себя Спящей Красавицей. Оставалось ждать еще одного поцелуя. Настин взгляд обещал большее, я постарался терпеть боль в надежде на будущие наслаждения. Она всю дорогу давала мне обещания. Обещания на закате. Сказала, что мне нужно бросить все, только писать книги. Что она обо всем позаботится, мне не нужно думать о том, где взять деньги. Что мы могли бы поселиться где‑то в деревушке под Кашем. Урожаи тут собирают по пять раз в год. Жизнь дешева. Квартиры дешевле даже, чем в Кишиневе, она проверяла в интернете. Мне нужно побыть наедине с собой, нужно писать, нужно развернуть себя, показать свою мощь миру, этому древнему морю, этим великим горам, мне нужно быть тем, кто я есть — творцом, — и мое уединение будет нарушено лишь, когда я захочу женщину. Которой будет она, Анастасия.