И наступило прозрение.
Дон Рэба схватил чистый лист и начертал:
«Тогда, Господи, сотри их и создай заново
Раб Твой
Рэба»
Глава 4 Перец отца Кабани
Ты должен быть сильным, иначе зачем тебе быть.
Что будет стоить тысячи слов,
Когда важна будет крепость руки?
И вот ты стоишь на берегу и думаешь: «Плыть или не плыть?»
Они готовились к этому дню долго. И всё равно он застал их врасплох.
…Первым в то утро пришёл Джереми. Вежливо поздоровавшись, как обычно, заперся в соседней комнате. Некоторое время оттуда доносилось неразборчивое бормотание. Похоже, Джереми был здорово рассержен. На пару секунд он повысил голос. Пете удалось разобрать несколько фраз на кайсанском:
«…Ни за что не повинуйся! Нам не нужны чужие земли. Когда явится гонец от императора, скажи ему, что требование выполнить невозможно. Если будет настаивать или появится снова — повесь его. Когда повесишь двоих-троих, больше посылать не будут. А если всё-таки пошлют, значит, дело серьёзное. Тогда готовься. Укрепляй заставы на»… Бормотание продолжалось ещё минут десять, затем стихло.
Джереми вышел мрачный, как туча, с неудовольствием оглядел привычную картину — Петю на терминале.
— Опять всю ночь сидели, Пётр Рупертович?
— А, Джереми, тут интересное, идите сюда, — радостно завопил Ангелов.
Тафнат задумчиво покачивался на каблуках.
— А ну пойдём.
— Куда? Тут…
— «Тут» — подождёт. Идём.
Петя встал, страдальчески скривился и поплёлся на затекших ногах за Тафнатом. «Вот, каково, значит было русалочке», пришло в голову.
Безлюдные в этом часу подвалы СГБ закончились дверью с готической надписью «Музей».
Хранителем музея СГБ Джереми стал несколько лет назад. Стосковавшись по хоть какому-нибудь стоящему делу, он взялся за музей с кипучей энергией. Сменил экспозицию. Оборудовал «Оружейный зал», разместив там богатейшую коллекцию оружия СГБ. Ту самую, что его предшественники уже полсотни лет держали в запасниках, полагая, очевидно, никому не интересной. Коллекцию пришлось долго приводить к кондиционному виду, так что практически ежедневно Тафната видели с каким-нибудь невообразимым стволом. Не прекращая разговора, он разбирал, чистил, смазывал… На особо реликтовые экземпляры уходило несколько часов. Дольше всего Тафнат провозился с чахлым пистолетом «Веблея» конца XIX века. Лишь через неделю он обнаружил, что перед разборкой, пистолет полагалось растянуть, как гармошку.
Джереми даже выписал самый настоящий тренажёр-симулятор «Пандора ВР-9». Пете пришлось его вначале устанавливать, а потом зачем-то перепрограммировать под обстановку земных городов. С тех пор Ангелов здесь не бывал, но слышал, что посетители валят валом. И на оружие, и на аттракцион. Странный, правда, говорят, народ — все больше с чёртовой дюжиной в индексе.
«Ага, небось пока я систему налаживал, кто-то тише воды был. Феодал!», — тяжело ворочалось в невыспавшихся мозгах.
Порывшись среди экспонатов, Джереми вручил Пете тяжёлый автоматический пистолет и впихнул в дверь с черепом и костями. Оглядевшись, Ангелов обнаружил, что оказался на улице — причём зачем-то с оружием в руках. Рассеяно моросил дождь, куда-то шли люди, доносились обрывки разговоров. В следующее мгновение всё изменилось. С подлетевших флаеров посыпались неприятные люди с автоматами, загремели выстрелы. Петя, застыв, смотрел, как оседает на землю молодая красивая женщина. Потом крепко сжал пистолет и начал стрелять. Куда-то бежал, что-то кричал… И наступила темнота. Звенело в ушах, сердце билось где-то в горле. Приоткрылась дверь.
— Выходите, Пётр Рупертович.
Петя всё ещё немного злился на Джереми и на себя («Не разобрать симуляции! Позорище!»). Однако в целом он был доволен:
— Как я их всех! А, Джереми?
— 256 раз.
— Что, стольких?
— Нет, столько. 256 раз убили вас, Пётр Рупертович, — он кивнул на экран. На экране Петя азартно палил в белый свет. Автоматчика, у себя за спиной он, похоже, попросту игнорировал. Автоматчик время от времени стрелял Пете в затылок, после чего злорадно хохотал и показывал непристойные жесты согнутой рукой. Петя покраснел и поклялся в следующий раз вначале орать код бессмертия, а потом уже разбираться.
Тафнат перезарядил пистолет и повёл Петю обратно. Огромный зал был пуст и затемнен. Виднелся лишь тускло подсвеченный сзади силуэт.
— Ну, действуйте, Пётр Рупертович.