- Ты Еассасиви. А я Амбаласи. Поговорим?
- Назад!
- Почему? В чем дело? Еассасиви сильный самец и не боится слабых самок.
Сделав отрицательный жест, Еассасиви с опаской взглянул на Амбаласи. На его физиономии еще читалось недоверие, но ладони заметно побледнели.
- Вот вкусная еда. - Амбаласи поманила к себе Сетессеи с контейнером. Ешь. У Амбаласи много еды. Ты думаешь, я хочу отобрать еду у тебя?
Поколебавшись, Еассасиви принял дар и, бормоча что-то под нос, принялся жевать мясо угря, не сводя глаз с незнакомцев. Когда Амбаласи повернулась и шагнула в сторону, лицо его выразило облегчение. Она потянулась к оранжевому плоду, свисавшему с ветки дерева, возле которого стоял Еассасиви. Ему это не понравилось, но возражать он не стал.
Отойдя подальше, Амбаласи остановилась и протянула плод помощнице.
- Ты знаешь, что это такое?
Сетессеи посмотрела на него, потом разломила и откусила кусочек. Сплюнув, она зажестикулировала: такой же, как тот, который ты давала мне для исследования.
- Да. И что ты обнаружила?
- Глюкозу, сахарозу...
- Конечно же, - перебила ее Амбаласи. - Что еще может обнаружиться в плодах. Но ведь ты нашла и кое-что неожиданное?
- Простой энзим, очень близкий к коллагеназе.
- Хорошо. И какие же выводы следуют отсюда?
- Никаких. Я просто сделала анализ.
- Спишь при ясном солнце, мозг усох до размеров орешка! Неужели кроме меня никто в мире не умеет думать? А если я скажу тебе, что под деревом заметила яму с мясом - свежая туша аллигатора, - что ты на это скажешь?
Сетессеи охнула и остановилась.
- Но, великая Амбаласи, это же просто невероятное открытие. Энзим размягчает соединительные ткани мяса, грубая плоть становится съедобной. Так же, как у нас в чанах с энзимами. Неужели мы видим...
- Именно. Первый шаг от грубых манипуляций с предметами, начало контроля над химическими и биологическими процессами. Первый шаг на пути, который приведет их к вершинам знания иилане'. Теперь ты должна понять, почему я приказала, чтобы сорогетсо не пускали в город, чтобы они пребывали в своем естественном состоянии.
- Понимание достигнуто - великое одобрение.
Твои исследования невероятно расширяют-знания.
- Конечно. По крайней мере ты представляешь значимость моих великих трудов. - С этими словами Амбаласи, удобно усевшись на хвост, с кряхтением выпрямилась. - Старость тела и вечная сырость портят все удовольствие от интеллектуальной жизни.
Сердито нахмурившись, она поманила к себе Сетессеи. И, бормоча под нос, принялась рыться в сумке, которую та подала. Понимая, что ищет старая ученая, Сетессеи пришла ей на помощь и достала небольшую корзиночку.
- Болеутолитель, - сказала она.
Амбаласи раздраженно выхватила корзиночку из рук помощницы - неужели потребности ее тела столь очевидны всем? - и достала из нее за хвост крошечную змейку. Потом взяла извивающееся существо за голову и его острым единственным зубом проткнула кожу над веной. Модифицированный токсин немедленно принес облегчение. Вновь усевшись на хвост, она вздохнула.
- Амбаласи не ела целый день, - произнесла Сетессеи. отправив змейку обратно в корзинку, и запустила руку в контейнер. - Вот консервированный угорь, такой же прохладный, как в чане.
Глядевшая куда-то вдаль Амбаласи опустила один глаз и посмотрела на кусок консервированного мяса.
Действительно, сегодня она еще не ела.
Она медленно прожевала один кусок и потянулась за вторым.
- Как растет город? - невнятно пробормотала она с набитым ртом.
Но верная Сетессеи прекрасно понимала старую ученую.
- Необходимо удобрение для внутренних рощ водяных плодов. Все остальное растет прекрасно.
- Ну, а жительницы города тоже прекрасно растут?
Сетессеи шевельнулась, давая понять, что уловила двусмысленность, и, закрыв контейнер, выпрямилась.
- Служить Амбаласи - удовольствие-рост познаний. Видеть, как подрастает город, работать с новым видом иилане' - радость, превосходящая все труды.
Но жить среди Дочерей Жизни - труд, не приносящий никакого удовольствия.
- Точное наблюдение. Еще угря. Значит, тебя не привлекают все эти умствования и ты не испытываешь желания стать одной из Дочерей?
- Служа тебе, я радуюсь и становлюсь сильнее; я не хочу ничего, кроме этого.
- Ну, а если эйстаа прикажет тебе умереть - ты умрешь?
- Какая эйстаа? Мы жили в стольких городах.
Служба тебе и есть мой город, значит ты - моя эйстаа.
- Если так - живи, я никому не желаю смерти.
Но вот эти Дочери... Иногда так и хочется... Впрочем, развиваю предыдущее утверждение. Роща нуждается в удобрении, - последовал знак неполноты действия, - а Дочери?
- Амбаласи знает все, видит сквозь камень. Дважды просили помощи, дважды отказывались.
- Третьего раза не будет. - Амбаласи сделала решительный жест, потом потянулась, и у нее в спине что-то хрустнуло. - Расхлябанность растет, работа уменьшается.
Они возвращались по лесной тропинке, зная, что сорогетсо следят за ними. Впереди на тропе промелькнула какая-то фигура, и, когда иилане' добрались до плавучего дерева, оно уже лежало поперек протоки.
Это сделала Ичикчи. Когда Амбаласи в знак одобрения обратила к ней зелено-красную ладонь, она, потупившись, отвернулась,
- Благодарит, - проговорила Амбаласи, - трудом платит за лечение. Простые-то они простые, но кое в чем и не очень. Нужно внимательнее к ним приглядеться.
Она первой перебралась по плавучему дереву на другой берег.
- Уфя, - приказала Амбаласи, протягивая руку. - Сетессеи, тебе не хочется узнать, почему мы перебираемся на остров по дереву вместо того, чтобы вброд перейти это мелководье?
- Такие вещи меня не интересуют.
- Меня же интересует все, потому-то я и понимаю все. Обратившись к возможностям своего могучего разума, я разрешила и эту маленькую загадку.
Амбаласи бросила в протоку кусочек мяса, и вода вокруг него словно вскипела.
- Видишь, сколько мелких хищных рыб. Живой барьер. Воистину новый континент полон чудес. Пойду на амбесид погреться на солнышке. Пришли ко мне Энге.
Сетессеи с контейнером шагала впереди, голова ее раскачивалась при ходьбе. Амбаласи заметила, что гребень помощницы уже посерел и начал лохматиться по краям. Так рано? Она еще помнила юную фарги, стремившуюся стать иилане'; слушавшую, запоминавшую и наконец ставшую бесценной помощницей. Годы и годы терпеливо трудясь, она, Амбаласи, открывала секреты мира. Чтобы окончить жизнь здесь, в своем еще новом городе, среди его вздорных обитательниц? Быть может, пора отправляться в путь? Уж во всяком случае следует записать все, что было открыто здесь. Еще не рожденные иилане' науки будут благоговейно вздыхать, признавая ее великие открытия. А современницы почернеют лицом и умрут от зависти. Приятно об этом думать.