Мне показалось, меня услышали.
Я провозилась в озере еще полчаса и пошла обратно. Сегодня мне не хотелось сидеть в нем долго. Хотелось другого.
Низко, тянуще ныл живот, скуля и будто требуя торопиться. И трусы уже были мокрые, судя по всему, не только от озерной воды…
Отчего так? Кажется, только от того, что подумала о нем. Вспомнила. Вспомнила, что он здесь, рядом. Что он меня ждет. Что он для этого сюда и приехал…
Чтобы нам было хорошо. Чтобы чувствовать себя живыми.
Обратно я почти бежала, кусая губы. Это было похоже на помутнение рассудка, только все же я была в сознании. Не вино пьянило меня и не дорогостоящая и опасная дурь, а другое. Гораздо более древнее… и более могучее. Ведь и с дури можно слезть, а с этого никогда, никогда…
И не хочу. И не надо.
Дойдя до дома, я быстро проскользнула в комнатку, где оставила вещи, и переоделась в сухое. Было стыдно, но и стыд уже затмевался, гас, сгорал в огне моего желания. Мелькнуло последнее трезвое «боже, что он подумает», потом и это ушло. «Попрошу просто помочь, это недолго, он не откажет», – мысленно успокоила я себя.
Он же добрый. Он меня знает. И он меня ни за что не бросит… в таком состоянии…
Можно было перетерпеть, конечно. Попытаться отвлечься, переключиться или просто сбить это напряжение самой, но зачем, если он рядом, со мной… Человек, который мне сейчас так нужен.
Жданов был на заднем дворе. Курил, вглядываясь в безупречно прозрачное, жестокое в своем совершенстве небо. Судя по всему, он только что закончил косить, землю устилали срезы высокой, буйно разросшейся без хозяйской руки травы. И сердце кольнуло поздней нежностью – сколько же лет я не видела мужчину, который умеет держать в руках косу…
Но и нежность погасла, растаяла под напором более сильного чувства.
– Ты была на озере? – сделал правильный вывод Жданов, заметив мои мокрые волосы. При этом он вынул сигарету изо рта так, словно хотел ее выбросить, но я помотала головой.
– Была… Нет, ты кури, пожалуйста. Правда. Мне не мешает, даже наоборот. Ты уже докури спокойно, а потом…
– Да? – брови Жданова слегка приподнялись.
Не в силах смотреть ему в глаза, я прижалась к его груди, прошептала куда-то в серую хлопчатобумажную футболку:
– Помоги мне сейчас… Руками… Я очень хочу… Пожалуйста, это недолго.
Подняла умоляющие глаза. Нашла в себе силы.
Хоть и не выговорила все же, чего именно хочу, так ведь и так понятно…
Жданов усмехнулся.
– Конечно, Вера. Какие вопросы. Сейчас, докурю только.
– Разумеется.
Мне опять стало стыдно на него смотреть. И я снова закрыла глаза, прижавшись к его груди, стремясь раствориться в терпком мужском запахе. Этот запах оказывал на меня целительное, почти магическое воздействие, словно откладывая на подкорке: теперь все будет хорошо. Можно больше не волноваться, все как-то решится со временем…
Ведь у меня теперь есть он.
– Пойдем в дом? – спросил Жданов, докурив.
Если бы я умела краснеть, то покраснела бы. Но мои вспыхнувшие щеки – только легкий румянец в глазах окружающих, так что Жданов, наверное, и не понял, до какой степени я смущена.
– Пойдем, конечно…
– Сейчас все будет, руки помою только, – шутливо пообещал Жданов.
Я оставила это без комментариев.
Мы прошли в дом. Пока Жданов мыл руки, я молча ждала на диване. Напряжение постепенно спадало, уступая место растерянности.
– Заждалась, славная? – Олег, кажется, почувствовал мое состояние. – Ну же, не бойся… Ты же сама просила…
Я нервно хихикнула. Яркий солнечный свет, бьющий в окна, не оставлял ни малейшей надежды на сохранение каких-то остатков стыда. Ну да, он, конечно же, уже все видел… и я действительно сама попросила…
– Олег, задерни хоть занавесочку, – взмолилась я.
– Хорошо, хорошо, – он сделал так, как я сказала. – Ну что, приступим?
На мгновение я испытала жуткое ощущение, словно попала в медицинский кабинет, но переборола его и решительно задрала подол.
– Ну же, ложись на спинку. Не бойся, не бойся… Расслабься…
И стоит Олегу дотронуться до тонкой ткани трусиков, как все мгновенно меняется. Сгорает смущение, неловкость и растерянность. Сгорает стыд. Остается только мое желание, пронзительно острое, мучительное. Вот теперь я – это я… А может, совсем не я, а моя древняя прабабка, сто тысяч лет назад так же стискивающая зубы под чьими-то чуткими пальцами за пологом из шкур в пещере…