— Женщина, тебе говорили, что ты дура? — рассвирепел Пётр. — Пока что я твой супруг в первую очередь. Регент империи во вторую! Поэтому изволь обращаться ко мне по-прежнему, или я вспомню Домострой, а ты познакомишься с его некоторыми положениями. И тебе не понравиться.
А чего его, Домострой, вспоминать-то? Петра и воспитывали, закладывая основы поведения согласно оному. Именно эти замшелые (по его мнению) обычаи и правила он и ломал, стараясь придать России вид передового европейского государства. Вид получился. А вот душа государства оставалась лапотной!
— Здравствуй, Мишенька! — она бросилась Петру на грудь и залилась слезами. Наконец-то получилось что-то человеческое. Пётр осторожно поцеловал ее в лобик и усадил рядом с собой на софу.
— Что это на тебя нашло-то?
— Ах, Мишель, они не дадут нам жить вместе! Ты теперь реальный претендент на трон. А какая из меня императрица! И я буду мешать тебе занять престол. Я всё понимаю! Гам надо разойтись, чтобы ты смог стать императором, если для этого сложатся обстоятельства! Я знаю, что нам суждено быть вместе до смерти[3], ты не оставишь меня…. Но официально твоей женой должна стать другая.
— С чего бы это? — спросил Пётр.
— Чтобы ты мог стать императором. Наш брак…
— Если я ЗАХОЧУ стать императором, то со мной рядом будет та женщина, которую выберу Я. И на мнение иных мне наплевать! Оботрутся!
Сказано это было настолько мощно, что женщина поверила этим словам, не заметив некоторых нюансов, уверенная, что Михаил именно ее имеет в виду. Поэтому она чуть развернулась и впилась в губы супруга горячим продолжительным поцелуем.
А наутро, да еще после горячей ночи любви у Петра раскалывалась голова. Ещё и потому, что эта гадина Брюс заложил в его голову то, что он назвал информационного поля пакетом. Точнее, это был гигантский объем информации, которую Брюска собрал, будучи бесплотным духом, и решил, что сии знания крайне государю необходимы. Но их же было много! И сейчас, ночью, этот пакет начал распаковываться. Если бы Пётр спал — это прошло бы, вероятнее всего, не столь болезненно, но поскольку он активно бодрствовал, да еще и не один, то пришлось ему несладко. Утомленная жена быстро уснула, а вот он глаз не сомкнул. И это было плохо! Главное — он так и не понял, как извлекать знания из этого пакета, мешанина каких-то сведений, которые надо было понять и переработать. Надо сказать, что Пётр учиться любил. Но при этом совершенно не имел понятия про организацию труда и его государственный ум был не системным, а хаотичным. Он брался за решение какой-то задачи и старался сделать это быстро, не понимая, насколько достигнутый результат тянет ворох других проблем. Этот метод работы был в его случае единственно возможным? Почему? Да потому что Пётр страдал алкоголизмом, и прекрасно это знал. Поэтому, выйдя из запоя он старался быстро решить очередную задачу, быстро, потому как вскоре пойдет в очередное соревнование с Бахусом и о сей вещи забудет!
Разбудил его осторожный стук в дверь. Это был генерал Келлер, он же Брюс.
— Государь! Тревожные новости! — лицо генерала казалось весьма взволнованным.
— Что там, друг мой ситный? — Пётр, пребывая в весьма хорошем настроении, несмотря на головную боль (ха! У него всё работало, да еще как, да еще и какая фемина! Какая фемина!).
— Вчера было спокойно. Сегодня с утра закрыты все хлебные лавки. Хлеба нет нигде. По рабочим районам ходят агитаторы и говорят, что ты припрятал хлеб, чтобы его хватило на коронацию. Какой-то юродивый кричал, что немцы убили царя и посадили на трон узурпатора. И хлеба не будет, пока не защитят царевича Алексея. Мне дозвонился ротмистр Щербатов, из жандармов. По его мнению, готовится бунт. И всей нашей конной армии может быть недостаточно.
— Народ хочет хлеба? — поинтересовался Пётр.
— Да, герр Питер, народ хочет хлеба.
— И куда, по твоему мнению он подевался?
Брюс посмотрел на государя-регента и увидел в его глазах яростную решимость. То самое качество, что отличало Петра от многих других государей рода Романовых.
[1] Надо сказать, что в РИ Брасова, когда Михаила арестовали, приложила максимум усилий для его освобождения, она даже встречалась с Лениным и Свердловым. Сумела тайно переправить сына в Данию и сама бежала за границу, симулировав болезнь. Надо признать, что, особа была деятельная и с авантюрной жилкой.
[2] Пётр повторил фразу. Которую приписывают Наполеону или Талейрану, на самом деле это чуть искривленная испанская поговорка, которая таким вот образом вошла в мировую литературу.
[3] Наталья была не права. Михаила казнили, а она с сыном смогла бежать сначала в Данию, потом жила в Париже.