Последнюю фразу Пётр произнёс, развернувшись к Келлеру. Матросик только усмехнулся в ответ:
— Вчера ночью созвали депутатов от всех служб и кораблей Балтфлота. Теперь мы командуем на Балтике! Царя нет! Свобода.
— Что-то вы, батенька, напутали, нет у нас свободы, делай что хочешь. Император Николай умер, на трон взошел его сын, Алексей Николаевич, регентом назначен великий князь Михаил Александрович. Или ты манифестов не читаешь? Неужто неграмотный?
— Э нет, ваши превосходительства. Мы всё читаем, всё знаем. Но хлеб заберем! Вот предписание Центробалта, подтвержденное комитетом Государственной думы.
Тут как раз к причалу подошла баржа и оттуда начали высаживаться матросики.
— А ну назад! Осади назад! — заорал Татищев и выстрелили из револьвера в воздух. Матросы быстро ощетинились стволами винтовок и револьверов, занимая позиции за малейшими укрытиями. Кто знает, как развивались бы события дальше, если бы не подъехавший грузовик с пластунами, которые тут же высыпали из него, прихватив с собой ручной пулемет Мадсена, который быстро установили на позиции. Теперь преимущество в огневой мощи стало за обороняющимися. По шуму и гаму среди матросиков стало ясно, что переть буром на пулемет да под винтовочный огонь охраны они желанием не горели. Окончательно точку в противостоянии поставило появление броневика, два пулемета Максима убедили революционную плавбратию, что самое лучшее, что они могут сделать — это убраться назад, в Кронштадт.
— Вот это и называется «битва за урожай» — брякнул генерал Келлер. Увидев удивленно вскинутую бровь Михаила заметил. — Потом объясню, государь… Правда всё это говорилось весьма тихо, пока внимание всех на берегу было приковано к медленно разворачивающемуся по реке ледоколу. И только когда буксир потащил обе баржи обратно в Кронштадт, люди на берегу смогли выдохнуть. Правда, не все. Люди генерала Татищева постарались, чтобы господин Минестерский никуда не делся из их крепких и горячих объятий. На очень уж многие вопросы ему предстояло дать ответ.
[1] Сам не зная, Пётр почти точно угадал фразу из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова
[2] Тут калитка — это кошелёк, старое значение слова, то есть его фраза обозначала примерно: ты че, оборзел, ко мне в карман лезть, чувырла?
[3] В РИ Николай Александрович Ховрин — активный революционер, член партии большевиков с 1915 года, один из создателей Центробалта, участник Февральской и Октябрьской революций.
[4] Линейный корабль «Император Павел I» позже переименован в «Республику».
Глава двадцать вторая
Петр закупает хлеб на весь город
Глава двадцать вторая
В которой Пётр закупает хлеб на весь город
Петроград. «Торговый дом братьев Блиновых»
26 февраля 1917 года
Время приближалось к полудню. Когда небольшой отряд во главе с регентом подъехал к складам «Торгового дома братьев Блиновых», громыхнула пушка с Петропавловской крепости, возвестив столицу о зените дня. Пётр выдвинулся к этому весьма солидному хранилищу продовольствия только после того, как получил известие, что пластуны и юнкера взяли под охрану и проводят конфискацию складов видного думского деятеля Рябушинского[1]. Тем более, что арестованный депутат и был одним из тех, кто организовывал хлебный саботаж в столице. Вообще, торговцы этим самым главным продуктом питания, в императорской России чувствовали себя особой кастой, позволяя себе слишком многое. Один из самых крупных негоциантов — миллионеров Степан Тарасович Овсянников (на момент ареста в 1875 году его капитал составлял двенадцать миллионов) отличился умышленным поджогом застрахованной собственной мельницы, за что и был осужден. Голод в провинциях великой империи был постоянной переменной. Переменной — потому что перемещался из одних провинций в другие, постоянной, потому что каждый год хоть две-три губернии да голодали. Если же число голодающих губерний переваливало за пять-шесть штук, это уже называлось Великим голодом. В 1891–1892 годах голодом было охвачено 17 губерний! И в эти, самые страшные для народа времена, хлеботорговцы, опасаясь, что начнут падать цены на зерно стали массово вывозить его за границы империи! Насколько мне известно, только один-два губернатора на свой страх и риск запретили вывозить хлеб из своих подведомственных территорий, не смотря на окрик правительства, в частности, господина премьера Витте, который требовал не препятствовать движению зерна за границу. Еще одними складами, где хранились большие запасы муки были помещения, принадлежащие товариществу братьев Блиновых. Как таковых, братьев-основателей сего товарищества тут уже и не было. Всем делом руководил Асаф Аристархович Блинов — внук основателя этой торговой империи, бывшего крепостного крестьянина князя В. Н. Репнина Андрея Блинова. Сей достойный муж выкупил себя из в 1840-м году и сразу же переселился в Нижний Новгород. Его сын Фёдор тоже занимался торговлей зерном и разбогател на поставках в русскую армию муки во время Крымской войны. Богатство свое нажил нечестным путем: качество поставляемой муки было ниже всякой критики, часто товар был протухшим и в пищу не годился. Он же поднял нехилую деньгу на вердереевской афере: благодаря благосклонности крупного чиновника местные купцы в далекие 1864–1865 годах незаконно торговали государственной солью (естественно не по государственным ценам).