(генерал от инфантерии Алексеев — обложка французского журнала)
Невысокий, поджарый, с характерным восточным разрезом глаз, генерал решительно вошел в комнату совещаний в Зимнем дворце. Тут всё было подготовлено для проведения столь высокого и важного собрания. Большая карта Российской империи, отдельно — подробная карта европейской части, с обозначением линии фронтов, каждому из фронтов устроители совещания выделили по отдельному планшету. Более чем наглядно. Кроме регента и взятого с собой в качестве кандидата на командующего Западным фронтом генерала Деникина (на этом совещании Алексеев и планировал произвести рокировку командующих фронтами, поставив туда исключительно своих единомышленников) в совещании принимали участие командующий армиями Западного фронта, генерал от инфантерии, Алексей Ермолаевич Эверт, командующий армиями Северного фронта, генерал от инфантерии, Николай Владимирович Рузский, командующий Юго-Западным фронтом, генерал от кавалерии, Алексей Алексеевич Брусилов, командующий Кавказским фронтом, великий князь, Николай Николаевич Младший, его Алексеев тоже хотел бы заменить, да пока что не решался. Совершенно неожиданным было присутствие на совещании еще двух генералов: генерала от кавалерии Василия Иосифовича Гурко и второго кавалериста, точно в таком же чине, командующего Первой конной армией, Фёдор Артурович Келлер. Кроме них на совещании присутствовали генерал-квартирмейстер штаба Верховного главнокомандования, генерал-лейтенант, Алексей Сергеевич Лукомский, его-то присутствие еще как-то можно было объяснить, но вот наличие генерала от инфантерии, Лавра Георгиевича Корнилова никак в планы Алексеева не входило. Но Корнилов на совещании присутствовал! И это Алексееву не нравилось совершенно. Еще более возмутило Алексеева, что сразу после него на совещании появился опальный генерал-лейтенант Николай Августович Монкевиц. Его нельзя было назвать совершенно опальным. Всё-таки до войны он возглавлял всю разведку и контрразведку Российской империи. Вот только имя его несколько подвело: выходец из мелкопоместного курляндского дворянства полностью имя его значилось Николай-Александр-Бурхард Августович Монкевиц. После начала войны переведен на должность начальника штаба корпуса, командовал пехотной дивизией, но бывших до войны высот так и не мог достичь. Правда Алексеев не знал, что в разгроме заговора думцев и генералов значилась заслуга генерала Монкевица.
Пётр, убедившийся, что все приглашенные присутствуют и расселись по местам, встал во весь свой немаленький рост и спокойным, даже несколько скучным голосом произнёс:
— Господа генералы, совещание, от которого зависит судьба империи объявляю открытым.
Глава двадцать седьмая
Генералы покидают совещание не по своей воле
Глава двадцать седьмая
В которой генералы покидают совещание не по своей воле
Петроград. Зимний дворец. Покои регента Михаила Александровича
2 марта 1917 года
— О состоянии дел на фронтах войны прошу доложить начальника штаба Верховного командования, генерала от инфантерии Алексеева.
— Если говорить кратко, Ваше императорское величество, то положение на фронтах крайне тяжелое. Хотя, что касаемо снабжения наших армий, и не только боеприпасами, оно значительно улучшилось. Но вызывает опасения моральный дух войска[1]. Впрочем, вы сами, Ваше императорское величество в курсе, насколько нижние чины устали от войны. Многие солдаты из крестьян рвутся с фронта домой.
— В чем причина, Михаил Васильевич? — задал вопрос регент, хотя одну версию знал, но услышать мнение фактического главкома было важно и интересно.
— Земельный вопрос, Ваше императорское величество! В этом году должен произойти очередной передел земли в сельских общинах, вот и солдаты волнуются, что из семьи будут обделены, ведь наделы режут по количеству мужских рук, независимо от возраста. А тут они на фронте, вернутся, а земли-то не будет хватать… Я бы рекомендовал объявить о переносе передела земли на год или два. Это значительно снизит накал страстей и позволит нам выиграть необходимое время для победы над противником.