— Особенно ярко ситуацию со снабжением, мин херц, показывает положение со снабжением снарядами. Основная масса артиллерийских патронов хранится в разобранном виде на складах. Во время Великого отступления, когда дефицит трехдюймовых патронов на фронте оказался вопиюще очевиден, несобранные патроны пылились невостребованными, ибо не хватало линий по их снаряжению. К началу этого года удалось ввести новые заводы по сборке снарядов, но дефицит оставался. По документам ГАУ (Главного артиллерийского управления, которое ведало и снабжением боеприпасами) несмотря на то, что на Западном и Северном фронтах никаких активных действий не предвиделось, они должны были поучить снарядов каждый даже больше, нежели Южный фронт, который наносил главный удар. В самом управлении на это разводили руками и сообщали, что так всегда делали. Но это, мин херц, только один пример бардака и нераспорядительности наших военных чиновников. А вот то, что продовольствия Западный фронт должен получить вдвое больше остальных фронтов, вместе взятых, потребовало особого внимания.
— Это несмотря на то, что мы отпустили треть солдат Западного и Северного в отпуска? — выпустив клуб дыма из любимой им глиняной трубки (этот экземпляр для регента доставили из запасников Эрмитажа, утверждали, что этот экземпляр курил сам Пётр Великий) уточнил Пётр у своего верного соратника.
— Совершенно, верно, мин херц. При этом ревизия складов Южного фронта показала то, что поступающее для наступления продовольствие весьма низкого качества. Пришлось принимать экстренные меры. Для начала мы поменяли всех ответственных за снабжение Южного фронта.
— Сколько? — представляя, что сейчас услышит, уточнил еще раз Пётр.
— Трибуналы приговорили к повешению шестнадцать человек, из них троим разрешили заменить на расстрел. Помиловать я никого не решился, слишком уж нагло воровали, мин херц. Тридцать два разжалованы и лишены дворянства, отправлены в штрафные роты, воевать, а не отсиживаться в тылу. Еще сорок три человека понижены в званиях и на них наложены штрафы. Так что снабжением всего Южного фронта сейчас ведает человек в звании капитана. Впрочем, всех интендантов менять не стал: сие опасно, пока новые люди во всем разберутся…
— Что еще?
— Понимаешь, мин херц, совсем воровство интендантов прекратить невозможно. Будут все равно красть, ибо такова суть человеческая. — Брюс тяжело вздохнул. — Посему до каждого доведено, кому сколько можно получить в виде неофициального премирования.
— Сколько? — заинтересовался Пётр, который помнил, сколько прилипало к шаловливым ручкам Меншикова.
— Максимум пять процентов, мин херц. Украдут больше — сразу же петля. Без приговора трибунала. А уж ревизоров я выдрессировал. Они у меня из окопников и интендантов ненавидят как класс. Так что и заметят, и сообщат куда следует. Труднее всего на флоте, герр Питер. Там круговая порука, которую так просто не проломить.
— Это уже я понял, ты и не старайся. Флотом займусь лично. Есть кое-какой опыт.
Тут Петр намекал не только на недавние события с бунтом Кронштадта, но и на опыт флотского строительства. Ишь, взяли моду, проигрывать морские сражения одно за другим!
Надо сказать, что регента в докладе генерала Келлера интересовало буквально всё: как сейчас организовано снабжение Южного фронта, что творится на Кавказском фронте и особенно, в Персидской армии (так переименовали кавалерийский корпус, который действовал в этом направлении, усилив его артиллерией и пехотными частями). «Замирение» Персии казалось Петру задачей номер один. Ибо, если Проливы и контроль за ними — это еще тот вопрос, дадут ли за них уцепиться, не начнется ли из-за них новой коалиционной войны, то Северные провинции соседа давно контролируются русскими частями и вопрос состоит только в том, как выйти к морским берегам и крепко стать там, «конно, людно и оружно»[1].
— В общем так. друг мой любезный, — обратился Пётр к Брюсу, когда тот закончил доклад. — контроль за ситуацией со снабжением по-прежнему на тебе.
— Мин херц, хочу попросить тебя уделить одному вопросу немного времени.