— Блин!
На объявленную даму легла десятка пик.
— А ты думал, мы тут под пики гнилые станем прогибаться? — усмехнулся мужчина.
Он с наслаждением поскреб щетинистую шею.
— Мне вот тоже не комильфо, — сказал рыжий, сбрасывая козырного валета.
Через две взятки был объявлен бубновый марьяж, и обыгрываемый парень едва не опрокинул бутылку с минеральной водой.
— Да блин!
— Меня тоже раздевают, — пожаловался рыжий.
Поезд принялся притормаживать, медленно утянулась за край окна табличка, которую Шумер так и не успел прочитать.
Метров через пятьдесят они встали окончательно. Прямо напротив вагона уходила от насыпи вдаль широкая и заросшая голыми кустами просека. За просекой просматривались, голубея, холмы, вырастающие один выше другого.
Скоро, подумалось Шумеру.
— Еще ставки поднимем? — спросил парень, когда партия закончилась. Он закопался во внутренностях куртки, выуживая пухлый бумажник. — Еще на две сотни?
«Бульдог» и рыжий переглянулись.
Две коричневые бумажки прибавились к горке разноцветных купюр, сложенных на книжном развороте «Острова сокровищ».
Шумер подумал, что книга обретает ценность, сопоставимую с названием.
— Не, это, конечно, здорово, — почесался под кепкой рыжий, — но шаг больно уж большой. Я ж бруса на дом купить должен. Как я без бруса?
— Дим, Дим, ты чего? — толкнула парня девушка.
— Отстань! — отпихнулся тот.
Шумер видел, что возможность крупного выигрыша полностью захватила его. Вот глупец, подумалось ему.
— А я, пожалуй, поддержу нашего молодого соперника, — сказал «бульдог». Он завозился, доставая из заднего кармана брюк несколько скомканных сотенных купюр. — Одна, вторая… — отсчитал он. — В конце концов, надо уважить юношеский пыл. Тем более, что по очкам я почти сравнялся.
— Вот куда вы меня втягиваете? — огорчился рыжий.
Поводив глазами по вагонному пространству, он уставился на Шумера.
— Нет лишнего полтинничка, доктор?
— Я не доктор, — сказал Шумер.
— Ну, да, оно видно, — скривился рыжий, смерив его профессиональным взглядом. — Одежка не канает.
Он отвернулся к стенке, прикрываясь от чужих взглядов полой пиджака и спящим соседом. Задетый словами Шумер вытянул ноги в красно-белых кедах в проход. Правда, их тут же пришлось убрать перед направляющимся к бойлеру не совсем трезвым пассажиром в тренировочных штанах «адидас» и в тельняшке. Пассажира штормило. Ложечка в его стакане истошно звякала всю дорогу и успокоилась только в конце пути.
«Бульдог» принялся лениво тасовать карты. Дима повернул лист с записями к себе, и палец его запрыгал от строчки к строчке.
— У вас всего пятьсот двадцать пять, а у меня — семьсот тридцать.
— Значит, шансы у меня еще есть, — сухо сказал «бульдог».
Карты прыгали из ладони в ладонь, будто дрессированные блохи.
— Все! — рыжий бросил на «Остров сокровищ» четыре пятидесятирублевых купюры. — Больше не поднимаем!
— Почему это? — через губу удивился Дима.
Шумер подумал, что он, наверное, видится себе очень успешным и везучим. В богатых семьях с единственным ребенком такое случается. Особенно, если исключительность ему в голову родители начинают вбивать сызмальства.
Что он все-таки делает в общем вагоне? — задался вопросом Шумер. Сбежал из-под присмотра? Разбил семейную кубышку и махнул с любимой куда глаза глядят? Я бы вот поостерегся на его месте.
— А потому, — недовольно сказал рыжий Коля, подснимая предложенную колоду, — что я по счету играю чисто на интерес. Вам двоим хорошо, а у меня фарта сегодня нет. Один червовый марьяж за всю игру! Спрашивается, с какой стати мне деньгами трясти?
— С такой, что это игра на деньги.
— Ага, откровение Иоанна просто. Стих девятый.
— И что там?
— А я откуда знаю?
Разговор заглох. «Бульдог» раздал карты, три легли в прикуп. Торговались недолго, закончив на объявленной Димой ставке в сто тридцать пять очков. Посмотрев карты прикупа и пошевелив губами, Дима поднял ее до ста пятидесяти.
— Опять с марьяжем, сука, — сказал восхищенно рыжий.
Слева, погромыхивая и свистя, пролетел короткий состав, семь или восемь вагонов, белые занавески, золотистые буквы. Через несколько секунд и их поезд наконец дернулся и покатил, набирая скорость.
— Вы знаете, — наклонился к Шумеру сосед, — а голова-то прошла.
— Я вам говорил, — сказал Шумер.