Сейчас небольшая толпа выборных кучковалась в гардеробе Зимнего, где им, к их глубочайшему изумлению, предложили сдать верхнюю одежду в гардероб. На робкий, заданный в пол голоса, вопрос кого — то из рабочих, "а это еще зачем", встречающим депутацию морским офицером был дан ошеломляющий ответ.
— Господа, вы что, в тулупах с царем чай собираетесь пить?
— Ка… как… какой чай? — отчего — то стал заикаться член партии социалистов революционеров Петр (Пихас) Рутенберг.
— Ну не за водкой же обсуждать судьбу России, чай не в трактире на Нарвской стороне, — пристально глядя в глаза Рутенбергу произнес давешний доктор, в котором тот узнал популярного с недавних пор Банщикова, — прошу всех сдавших верхнюю одежду в гардероб по одному пройти в арку, да — да, вон в ту, со Святой Софией на верху.
— А это что за икона, что я такую не припомню, канон странный, — некстати заинтересовался Гапон, который кроме полицейского осведомителя был еще и батюшкой.
А, это нам недавно из первопрестольной привезли, откопали в Лавре, говорят особая икона охранительница, должна от царствующего рода отвести беду, — пришлось выкручиваться Вадику, — ну времена нынче такие, что чем черт не шутит, авось да поможет… Кстати о временах, любой кто попытается пронести любое оружие на встречу с Его Величеством — будет убит на месте. Уж не обессудьте, но у нас война-с, и японские агенты могут воспользоваться моментом для обезглавливания державы. Так что если кто по глупости чего оружного притащил — сдайте в гардероб, потом вам все вернут. Заодно и все металлическое тяжелее наперсного креста — тоже туда — же, а то у нас на «Варяге» был случай — два матроса повздорили, и один в другого кружкой запустил, железной… Ну казалось бы, делов — то? Так не откачали потом беднягу, в висок попало… Так что металлические предметы в присутствии Его Величества не допускаются. Ну — с богом, перекрестясь, кто православный, по одному через арку марш — марш. У государя Николая довольно дел, давайте не будем его задерживать сверх необходимого.
Медленно, по одному депутаты проходя под аркой направились в соседнюю залу. При проходе пятого выборного глаза Святой Софии вдруг загорелись недобрым, красным огнем.
На вокзале прибывшего с Дальнего Востока Лейкова встречал лично Банщиков, на своем экипаже. Новая карета, с учетом опыта прошлого покушения, была оббита изнутри стальными листами, хотя снаружи выглядела вполне обычной. Но тянули ее два здоровых битюга, обычным лошадкам сил уже не хватало. После объятий, Лейков оглядел экипаж и скептически хмыкнул.
— А что делать, дядя Володя, — по старой привычке назвал друга отца старым именем Вадик, в котором вдруг внезапно не осталось ничего от Банщикова, и который под впечатлением от встречи со старшим товарищем, стал обычным московски студентом, — до машин нормальных тут еще пердячим паром лет десять. Вот и выкручиваюсь как могу!
— Вадюш, я тут — Николай Григорьевыч, — менторским тоном начал Лейков, — не забывай, пожалуйста. А что до машин — тут да, работы здесь непочатый край. Как я понимаю главное зачем ты меня выдернул, это метеллодетектор, так?
— Так, дя… Николай Григорьевич, — поправился доктор, — у нас на носу — кровавое воскресенье. С него началась первая русская революция, как вы наверное помните. Я думаю, что лучше всего даже не предотвратить беспорядки, а обратить события в нашу пользу. Для этого надо дать Николаю встретиться с рабочими. Но, если информация о готовящемся покушении верна, то надо как — то отсеять покушаюшихся. У жандармов такая каша их двойных и тройных агентов, что ее и Балк за год не разгребет, хотя он кое что и почитал перед переброской. А я и соваться туда не хочу, не справлюсь. Так что остается отсеять всех кто понесет на встречу с царем револьверы. Это реально?
— В принципе, схему колебательного контура, на имеющихся в наличие материалах, я за время путешествия набросал. Все одно делать было три недели нечего, хотя и курьерским ехал. За два месяца должны успеть собрать и опробовать, но мне понадобится…
Чрез день во дворце выделенном Вадику появилась еще одна лаборатория, на этот раз электромеханическая. А на заводы Германии полетели заказы на вакуумные насосы, проволоку с очень точным допуском по толщине, серебряные пластины весьма хитрой формы и прочие интересности.
— Это что? — с испугом пробормотал здоровенный парень испуганно крестясь в сторону образа.
— Так, братец, по легенде икона предупреждает о ком — то, замыслившем недоброе по отношению у Государю Всея Руси, — задумчиво проговорил Вадик, — но ты не переживай, иконе то за триста лет будет, может и ошибается, кто ее знает? Отойди пока в сторонку, вон в тот уголок.
Неизвестно откуда материализовавшийся казак конвой Его Величества проводил оторопевшего мужика в дальний угол залы. Некоторые из выборных проводили его тяжелыми, не добрыми взглядами. Такая же участь постигла еще пятерых участников встречи, причем в их числе, к ужасу Рутенберга, оказался и второй из готовивших покушение, у которого тоже был припрятанный за голенищем сапога маленький дамский браунинг. Неужели эта старая доска работает, черт бы ее побрал? Не может быть! Сам Пихас пока был в числе последних трех ожидающих своей очереди к арке. Решив не рисковать, он тихонько подошел к руководившему процедурой Банщикову.
— Видите — ли, господин офицер, я правоверный иудей, Пихас Рутенберг. И мне никак нельзя проходить под символом чуждой для меня веры. Можно мне избежать сей процедуры, по религиозным соображениям?
— Мне очень жаль, но нет, — вся мягкость и обходительность доктора куда — то исчезла, хотя один вариант я вам могу предложить. Вы проходите в соседнюю комнату, и в присутствии двух казаков раздеваетесь до исподнего. Это же предстоит и всем тем, на кого Святая София сверкнула глазами.
— Товарищи, это же произвол! — попробовал разыграть последний козырь Рутенберг, — мы, представители трудового народа, пришли требовать от…
По знаку Вадика, стоящий рядом казак резко ударил Рутенберга под дых, не дав тому договорить. Еще до того, как рабочие поняли, что одного из их депутатов только — что избили, Вадик с казаком сноровисто обыскали упавшего Пихаса. Не успел еще под сводами Зимнего раздаться крик напарника эсера — "наших бьют, товарищи", как Вадик вытряхнул из за пазухи киллера неудачника браунинг. Кричаышего на всякий случай сбили с ног, и так — же обыскали. Перед глазами собравшихся появился второй браунинг, близнец первого.
— Итак, с этим представителем «трудового» народа, все ясно. Теперь вам, господа рабочие, понятно ЗАЧЕМ была устроена вся эта история с вручением ЛИЧНО В РУКИ царю вашей петиции?
Неожиданно один из рабочих, с лицом простого крестьянского парня, явно пришедшего на завод не более месяцы назад, и не успевшего пообтереться в городе, рухнул на колени. Он стал истово креститься в сторону иконы, которую по заказу Вадика вчера нарисовал дворцовый художник, и в глаза которой были вставлены пара красных ламп. Сначала неуверенно, но потом все более искренне его примеру последовали и остальные члены депутации. У остальных пяти не прошедших "святой тест" был изъят еще один револьвер, и куча разного металлического хлама.
Глава 11. Главное мочилово. Антицусима
Май 1905 года. Цусимский пролив.