Когда мы, наконец, остановились, Игорь протянул нам с Кэт стеклянные бокалы, наполненные веселой пузырьковой жидкостью. Я проследила за восторженным взглядом Кэт и увидела огромную елку, опоясанную доброй сотней метров электрогирлянды. Я невольно раскрыла рот от такой красоты. Елка выглядела просто сказочно: огоньки мигали в такт какой-то только им известной мелодии, неподвижные прожекторы разукрашивали ее неровными потоками света, а медленно кружащие хлопья снега были похожи на клочки сахарной ваты. Кто-то отщипывал их от облаков и с невероятной нежностью дарил нам.
Леонардо прижался ко мне, требуя ласки. Я присела и обняла его за шею. Пес был теплым, пушистым и таким… моим.
Внезапно метрах в пятидесяти над землей загорелось большое табло. Оно тоже показывало ели, но другие – голубые, кремлевские, и, конечно же, «Его величество президента». Речь его как всегда была умеренно пафосной и неумеренно оптимистичной.
Я быстро потеряла суть обещаний, так как моим вниманием завладели Кэт и Игорь. Они стояли, полуобнявшись. Игорь что-то шептал на ухо Кэт, она посмеивалась и прижималась лицом к его широкой груди. И этих людей я заподозрила в роли падальщиков!
Куранты начали отбивать последние двенадцать ударов этого года.
– За будущее! – провозгласила Кэт и задорно ударила своим бокалом мой, затем бокал Игоря.
Я согласно кивнула и пригубила шампанское. Да, именно «за будущее», потому что настоящее пугает своими вопросами, своей насыщенностью проблемами. Потому что прошлое пугает своими потерями и ошибками.
Другой, где же ты? Мне стало так тоскливо и так захотелось завыть. Я смотрела на Костю и Кэт. Пусть нас с Другим и не связывали подобные отношения, но он явно оказался моей недостающей частью, моей второй половиной. Я не «помнила» его, а «чувствовала». Чувствовала, что он где-то рядом, но недосягаем. Словно тиски сдавили мою грудь. Серенатос.
– До дна! – приказным тоном сказала Кэт. – А то жизнь будет неполной.
Я послушно осушила бокал и только потом с иронией заметила:
– Куда уж полней?
От шампанского на январском морозе, да еще после кофе, Еве стало воздушно и весело. Она всем улыбалась, поздравляла, целовала и не замечала изучающих взглядов Игоря. Так опьяняюще подействовал на нее не только свежий воздух, но первая, за долгое время, возможность расслабиться.
Ближе к трем часам Кэт забеспокоилась, что ее новая подруга пошла в разнос и потом будет жалеть об этом. Поэтому она попросила Игоря отвезти ее домой. Адрес, конечно же, Кэт уже знала.
Еву осторожно усадили на заднее сидение «Мазды», где она тут же уснула, подсунув под голову лиловую подушку. Игорь усмехнулся, отодвинул водительское сидение до упора назад и повернул ключ зажигания. Двигатель немного поворчал, возмущаясь, что его оставили на улице в такой мороз, и постепенно выровнялся. Леонардо занял место рядом и не пошевелился до конца пути.
Кэт поехала за машиной на мотоцикле, чтобы потом забрать Игоря.
Она чувствовала, что ее мир пошатнулся; он сама прорвала защитную мембрану и пустила чужого. Стоило ли? Кэт резко нажала на тормоз, чуть не влетев в «Мазду», остановившуюся на красный сигнал светофора. Конечно, стоило. Последние лет пятнадцать были одним днем, размноженным на ксероксе. Пришло время что-то менять…
Когда Ева проснулась, солнце уже поднялось высоко. Как ни странно, голова не болела. Где же классическое похмелье первого января?
Девушка медленно села в кровати, каждый миг ожидая, что виски вскричат от боли. Но ничего не произошло. Ева даже потянула руки в стороны, а потом коснулась кончика носа указательным пальцем левой руки. Пусть и со второго раза, но ей это удалось.
В спальню неслышно вошел Леонардо и сел, с интересом рассматривая манипуляции хозяйки.
Ева заметила пса, и ей стало неловко:
– Ну и что? Люди иногда так делают.
На столе в кухне Ева обнаружила клочок бумаги с номером телефона и буквой «К».
– Кэт! – она радостно улыбнулась. – Я позвоню ей, ладно? – зачем-то спросила Ева у пса, а потом задумчиво произнесла, – может, она спит? Нет, все же позвоню и приглашу на обед.