Александр Трушин всем своим существом понимал, что бить человека, который плачет и пытается закрыться руками, нельзя!
Но после того как родной отец пару раз спустил его с лестницы, а мама умоляла не вмешиваться, потому что «им может быть очень плохо, еще хуже», Александр выработал свой план, причем очень рациональный для подростка.
Он решил выучиться на юриста, заработать много денег, оформить развод родителей и увезти маму на юг, к морю. У нее будет хороший дом, где она станет выращивать овощи и цветы, а летом – сдавать комнаты отдыхающим.
А еще мама заведет собаку, большую, сильную и добрую, как ретривер Лео. Нет, не так. Лучше договориться с Евой Дмитриевной, чтобы она продала им одного из сыновей Лео. Наверняка, у него будут сыновья: маленькие золотистые комочки.
Потом он, Александр, женится и будет приезжать к маме на лето вместе с женой, а потом и с внуками. Мама будет встречать их накрытым столом, пес станет прыгать на его детей, а они с визгом побегут сразу к морю. Он скажет, что сначала нужно поесть, но мама возразит, что с полным желудком купаться нельзя.
Еще в доме будет несколько кошек, чтобы ловить мышей, курицы, чтобы были свежие яйца, и петух. Александру очень нравилось, как кричит петух.
Весь этот мир строил мальчик-подросток, лежа в темной комнате, спрятав голову под подушку и одеяло, пока за стеной какой-то мужчина, называющий себя его отцом, вымаливал прощение у своей жены.
Александр никогда не говорил себе: «Я никогда, никогда не буду бить девочек». Просто потому, что в его подростковом мужском мозгу и не возникала мысль, что ему когда-нибудь этого захочется.
А еще, Александр Трушин не знал, что судьба его семьи не зависит от его планов. В этом мире оказались более могущественные силы.
На этот раз где-то произошло двойное убийство. В принципе, две души – не так уж много, но, похоже, во мне стало зарождаться чувство долга.
– Точно две? – напряженно переспросила я у Кэт, когда та получила информацию по телефону.
– Конечно, – тут же ответила она, но осеклась. – А, впрочем, уже и не знаю. Но обещают две.
Я усмехнулась. Уж извините, но ситуация показалась мне смешной.
– Слушай, Кэт. А ты не думала брать с собой термос с чем-нибудь горяченьким.
– Нет, почему-то, – удивленно призналась она.
Ехать пришлось недалеко, к рынку на границе микрорайонов.
Здесь освещения практически не было, разве что от фар двух полицейских машин и одно кареты «Скорой помощи». Как и в прошлый раз, «Мазда» остановилась достаточно далеко, чтобы не попасться на глаза служителям закона. Как и в прошлый раз, мотоциклисты-фотоохотники незаметно растворились во тьме. Как им удалось сделать это с включенными фарами, для меня так и осталось загадкой. Но через минуту я заметила резкие отблески фотовспышек.
Это был открытый рынок, без павильонов, поэтому из машины прекрасно просматривалась вся сцена действий. Хотя мне этого и не требовалось, главное – не упустить душу.
– У-ух, жалость какая, – протянула Кэт и завела двигатель.
– Что? В чем дело? – не поняла я и заметалась по машине, выглядывая во все окна. – Души уже кто-то забрал?
– Нет, но скоро заберут, – Кэт развернула машину.
– Подожди! – я вцепилась в водительское сидение. – Хочешь сказать, что Игорь заберет обе души?
Кэт нажала на педаль тормоза, и я больно ударилась о ящик между сидениями. При этом она умудрилась развернуть машину так, что место убийства оказалось у нас по левому борту.
– Смотри! – Кэт опустила стекло и указала рукой на небо.
Там, метрах в ста над землей в воздухе повис голубой перевернутый крест в круге.
– Это знак Вициуса. Он появился первым, значит – души его.
Кэт дернула рычаг переключения скоростей, и мы тронулись с места.
– Кто такой Вициус? – Я обернулась и еще долго не могла оторвать взгляд от голубого символа в небе, это действительно было красиво. – И почему мы должны ему уступить? Разве не лучше дать возможность самой душе выбрать?