— Мы справимся, ваше величество, — заверил его Барсим. — А теперь, если позволите… Сюда, Крисп. — Ведя Криспа по коридору, евнух объяснил:
— Спальня вестиария расположена рядом со спальней Автократора, чтобы хозяину было удобнее вызвать вас в любое время дня и ночи. — Барсим открыл дверь. — Вы будете жить здесь.
Крисп ахнул. Такого изобилия золота и дорогих шелков он в жизни еще не видал. Петроний, естественно, был богаче Скомбра, но никогда своим богатством не кичился. А перина на кровати, стоящей посреди комнаты, казалась такой толстой, что в ней можно было утонуть.
— Надеюсь, вы понимаете, — сказал Барсим, увидав выражение Криспова лица, — что Скомбр, не имея надежды на наследника, не считал нужным ограничивать себя в удобствах. Эта слабость присуща многим евнухам.
— Понимаю, — ответил Крисп, по-прежнему подавленный пышностью обстановки. Над необъятной периной висел серебряный колокольчик, подвешенный на красном шнурке, уходившем в потолок. — А это зачем? — спросил Крисп, показав на колокольчик.
— Шнурок идет в императорскую спальню. Когда зазвенит колокольчик, вы должны явиться на вызов.
— Ясно. — Крисп замялся было, но все же сказал, протянув евнуху руку:
— Спасибо, Барсим. Вы мне здорово помогли.
Пожатие евнуха оказалось на удивление сильным, несмотря на мягкую кисть.
— Далеко не все мы обожали Скомбра, — заметил евнух. — Если вы не будете нас презирать, мы сумеем сработаться.
— Надеюсь.
Крисп сказал это вовсе не вежливости ради; как и в конюшне Петрония, он понимал, что не справится, если люди, которыми он должен руководить, будут настроены против него. К тому же евнухи, в отличие от прямодушных конюхов, славились своим коварством; он не был уверен, что сумеет противостоять их козням. Но если повезет, ему и не придется этого делать.
Он с облегчением вышел из бывшей спальни Скомбра, гадая про себя, каково приходится бывшему вестиарию в монастырской келье, столь не похожей на это великолепие. В коридоре Криспу снова бросился в глаза портрет Ставракия. Пытаясь представить себе, что сказал бы этот воин-император по поводу сибаритства Скомбра и Анфима, — Крисп с улыбкой отправился прощаться с друзьями и укладывать манатки.
В конюшне, после неизбежных поздравлений и хлопков по спине, Крисп улучил минуту и отвел Стозия в сторонку.
— Хочешь получить мою бывшую должность? — спросил он пожилого конюха. — Благой бог свидетель, лучше тебя здесь никто не разбирается в лошадях, и я с удовольствием поговорю с Петронием.
— Ты парень благородный. Спасибо тебе, что спросил, и все же я не хочу, — ответил Стозий. — Насчет лошадей ты прав — я их люблю, но у меня останется для них куда меньше времени, если придется командовать людьми.
Крисп кивнул. Он ожидал подобного ответа, хотя и не был уверен; если седобородый мастер хотел должность конюшего, он ее заслужил. Но поскольку Стозий отказался, Крисп решил порекомендовать Петронию другую кандидатуру.
Вернувшись в свои апартаменты в Тронной палате, Крисп обнаружил, что его имущество уже не влезает в заплечный мешок. Улыбаясь про себя, он пошел обратно в конюшню, чтобы в последний раз одолжить у Петрония гнедого мерина. Лошадь с упреком фыркнула, когда Крисп нагрузил на нее свои земные богатства.
— Цыц! — сказал он мерину. — Пускай лучше твоя спина болит, чем моя.
Мерин, похоже, с ним не согласился, но покорно побрел к резиденции императора.
* * *
Возле Крисповой кровати звякнул колокольчик. Поначалу Крисп попытался пристроить этот звон в свое сновидение. Но колокольчик продолжал звенеть. Крисп проснулся — и вздрогнул. Это же Анфим его зовет!
Спрыгнув голым с перины, Крисп набросил тунику, сунул ноги в сандалии и понесся в императорскую спальню.
— Чем могу служить, ваше величество? — запыхавшись, спросил он.
Анфим сидел на кровати в чем мать родила — на кровати большой и удобной, но далеко не такой роскошной, какую Крисп унаследовал от Скомбра. Автократор улыбнулся новому вестиарию.
— Мне придется привыкнуть к твоим быстрым появлениям, — сказал он, успокоив таким образом Криспа: значит, он просыпался не так уж и долго. — Пора вставать! — заметил между тем Анфим.
— Безусловно, ваше величество.
Весь прошлый вечер евнухи до хрипоты рассказывали Криспу об его ежедневных обязанностях. Крисп надеялся, что ничего не забыл. Возле кровати стоял ночной горшок; первое дело с утра для всех одинаково — что для императора, что для крестьянина. Крисп поклонился, поднял горшок и протянул его Анфиму.
Пока Анфим стоял, наполняя сосуд, Крисп принес ему чистые полотенца и свежую тунику. Помог Анфиму облачиться, а затем торжественно сопроводил к зеркалу из отполированного серебра. Пока Крисп причесывал высочайшие голову и бороду, Анфим строил своему отражению гримасы.
— Ничего, вроде похож! — одобрительно заметил император, когда процедура была закончена. — Даже глаза не слишком красные. Впрочем, я же вчера лег совсем рано. — Он повернулся к кровати — Верно, Дара?
— Что? — сонно спросила императрица, закусанная в одеяло до самых волос.
— Разве я вчера не рано лег? — повторил Анфим. — Знаешь, в этом есть свое преимущество: глаза у меня сегодня не такие мутные, как обычно.
Дара повернулась и села. Крисп старался не пялиться на нее — как и Анфим, она спала обнаженной. Тут императрица заметила его и с визгом нырнула под одеяла, натянув их до подбородка.
— Не бойся, дорогая, — рассмеялся Анфим. — Это Крисп, наш новый вестиарий.
— Я не хотел пугать вас, ваше величество, — не спуская глаз со своих сандалий, заверил императрицу Крисп.
— Все.., в порядке, — промолвила Дара минуту спустя. — Я просто удивилась, увидев твою бороду, вот и все. Его величество говорил мне, что ты полноценный мужчина, но у меня вылетело из головы. Занимайся своими делами спокойно; я позову горничную.
У изголовья императрицы тоже висел шнурок для колокольчика, зеленого цвета. Придерживая одной рукой одеяло у груди, императрица дернула за шнурок.
Крисп принес из шкафа алые сапоги и помог Анфиму в них влезть. Сапоги были тесные, и, чтобы натянуть их на императорские ноги, пришлось попотеть. Покуда Крисп сражался с сапогами, в спальне появилась горничная. Она не обратила внимания на Криспову бороду. Хотя, поскольку он сидел, нагнувшись над императорскими ногами, девушка вряд ли могла заметить, есть ли у него борода, — а также рога и копыта, если на то пошло. Выбрав для Дары платье из шкафа, горничная откинула одеяла, собираясь заняться туалетом императрицы.
Дара снова нервно глянула на Криспа, но, убедившись, что он погружен в свое занятие, успокоилась. Крисп же вовсю старался не обращать на нее внимания. Коль скоро в присутствии прежнего вестиария императрица чувствовала себя свободно, Криспу не хотелось ее стеснять.
И в то же время, бросая быстрые взгляды исподтишка, Крисп нашел, что она ослепительно хороша.
Изящная, смуглая, с роскошными иссиня-черными волосами, которые слегка потрескивали под щеткой горничной. Профиль у императрицы был орлиный, с высокими, скульптурно вылепленными скулами и волевым, ярко выраженным подбородком. Тело ее было так же пленительно, как и лицо.
Криспа удивляло, почему Анфим, имея такую супругу, укладывал в постель каждую попавшуюся под руку девицу. Может, Дара холодна по натуре? Или же Анфим, подобно некоторым конюхам Петрония, просто не в силах пропустить ни единой юбки? Правда, в отличие от конюхов, возможностей у него куда больше: кто же откажет Автократору Видесскому?
Впрочем, подумал Крисп, это не его дело. Император наконец был обут. Кряхтя от усилий, Крисн таки справился со своей нелегкой задачей.
— Молодец! — засмеялся Анфим, потрепав вестиария по голове. — Похоже, борьба с моими сапогами далась тебе потруднее, чем с гигантом-кубратом.