Ответа не последовало. Чиновник выстоял свой покаянный срок и, поднявшись с колен, также с интересом уставился на окольцованную заморскую птицу.
— Я задал вопрос, — напомнил капитан-майор голосом, из которого начисто испарились добродушные нотки.
Там-Там непонимающе вертел башкой, а Кашлис растерялся и не смог произнести ничего вразумительного. Его испуганное лицо укрепило офицера в худших подозрениях.
— Здесь нечисто, — сказал он.
— Да они же бандиты! — засуетился чиновник. — Сбежали откуда-то. Надо сообщить в милицию!
Он бросился в конец вагона и надавил пальцем кнопку с надписью «Вызов милиции».
— Так они к тебе и прилетят, — саркастически заметил офицер. — Ладно, сами справимся. Оба на пол! Лицом вниз, руки за голову! Живо!
Эту команду он сопроводил грамотным применением силы, в результате чего беглецы, так и не успевшие сказать ни слова, беспомощно растянулись в проходе и были тотчас обысканы на предмет наличия колющих, режущих или стреляющих предметов. Таковых не нашлось, в том числе и в сумке Кашлиса.
— Что вы будете с ними делать? — спросил чиновник, местоимением «вы» прозрачно намекая на то, что лично он не числит себя в рядах активных борцов с бандитизмом и намерен ограничиться разве что моральной поддержкой.
— Сдам куда следует, что же еще? — без раздумий ответил капитан-майор. Голос его звучал уверенно и спокойно — сейчас он находился в привычной обстановке, когда за простыми решениями следуют четкие и понятные действия. При задержании преступников автоматически сказались навыки, обретенные в ходе многократных «зачисток» кавказских селений, отдельные эпизоды которых по сей день еще являлись ему в дурных снах. Кстати, именно после Чечни (где по второму заходу он командовал уже всем батальоном, но за недостатком казенного рвения остался без майорских звезд) он начал получать своеобразное удовольствие от общества случайно встреченных штатских — здесь, в глубине России, незнакомые люди воспринимали друг друга по-хорошему обыденно, без особых эмоций, и ты мог расслабиться, чувствуя, что от тебя не исходит и в твой адрес не направлена никакая угроза. Внушать окружающим страх любят лишь слабые личности, а капитан-майор был личностью сильной, хотя и вполне заурядной. Что касалось этой парочки негодяев, то их главной виной было то, что они нарушили умиротворенное состояние капитан-майора, пробудив в нем рефлексы карателя, или, выражаясь иначе, — инстинктивную тягу к восстановлению порядка и справедливости. Теперь вместо того, чтобы со станции прямиком направиться в родительский дом (где он не был уже полгода, хотя его часть стояла совсем неподалеку, в Зауралье), ему приспичило делать изрядный крюк, доставляя этих двоих к расположенному на съезде с автострады стационарному милицейскому посту.
Кое-как опомнившийся Кашлис, по-прежнему валяясь на полу, попытался убедить хозяев положения в своей и Там-Тама кристальной чистоте перед законом, однако наспех состряпанная история о глупой шутке с наручниками и утерянном ключе не имела ни малейшего успеха у слушателей.
— Врет, — убежденно сказал чиновник.
— Знаю, — ответил капитан-майор. — А ну, встать!
Поезд подошел к станции. Справа в отдалении светились окна большой деревни, слева же было темно — в той стороне за полосой соснового бора пролегала автомобильная трасса.
Дверь вагона раскрылась, офицер, крепко держа пленников, вместе с ними спустился на платформу. Руки Кашлиса были связаны за спиной его же собственным ремнем, а для Там-Тама ремня не нашлось, что, впрочем, мало беспокоило их конвоира.
— Желаю успеха! — крикнул из тамбура чиновник средней руки, весьма довольный тем, что избавился от столь колоритных попутчиков. Прозвучал гудок, и электричка с воем унесла его прочь, чтобы утром, обросшего впечатлениями и щетиной, возвратить в милый сердцу бумажно-компьютерный мир — в круговерть совещаний, отчетов и сводок, деловито нахмуренных лиц, подковерной мышиной возни и халявных коктейлей по праздникам…
Подождав, когда пройдет поезд, офицер, Там-Там и Кашлис (двое последних в цепких руках первого) пересекли железнодорожные пути и по тропе через лесок направились к шоссе. Видимость была почти нулевая, но капитан-майор прекрасно ориентировался на местности.
— Куда это мы идем? — спросил Кашлис.
— Вперед.
— А что впереди?
— Там узнаешь.
Кашлису решительно не хотелось узнавать, что находится впереди. Ситуация все больше походила на его давешние сны, которые также заканчивались поимкой, связанными руками, движением неизвестно куда с тем же чувством собственной обреченности и в финале — неминуемо — темнотой. Этого нельзя было допустить, покорно идти на заклание Кашлис не собирался.