Выход Там-Тама к оконечности «полумесяца» совпал с кратковременным появлением настоящего небесного светила. Историческая родина африканских слонов поприветствовала посланца Африки бледным солнечным лучом, который скользнул по брусничной поляне на пологом боковом скате холма и растаял, не доходя до фаланги причудливых скал-останцев, подобно межевым столбам отмечавших границу болотного редколесья. Случайный разрыв туч сразу же сомкнулся, но Там-Там успел заметить положение солнца — оказалось, что он все это время шел на юг или юго-запад, то есть в противоположную сторону от автострады, вместо которой перед ним теперь расстилалось поросшее чахлыми деревцами и кустиками лесное болото.
Некоторое время он простоял неподвижно, с тупым удивлением разглядывая открывшийся пейзаж. Надо было поворачивать обратно и снова блуждать среди этих коварных холмов — Там-Там почему-то испытывал к ним недоверие и даже своеобразную антипатию. Но вот его взгляд задержался на одной точке по ту сторону болота: из-за кустов на пригорке выглядывала крыша какого-то строения. Если есть дом, значит, далее за ним должна быть дорога или хотя бы тропа, по которой можно продолжить путь без риска заплутать и провести еще одну ночь в лесу. Он спустился с холма к краю болота, чуть помедлил, примерился и запрыгал вперед по травяным кочкам, для равновесия хватаясь за попадавшие под руку деревца.
Сперва продвижение шло бойко, но постепенно кочки разреживались, так что ему приходилось отклоняться в стороны, выбирая удобный маршрут. Впрочем, это не очень его беспокоило до того момента, когда одна из кочек вдруг с пронзительным всхлипом утонула под его ногой. Он набрал в ботинок воды, но успел перепрыгнуть на другую кочку, которая тоже просела, так что пришлось без остановки прыгать дальше, а потом еще и еще, все быстрее — он уже не смотрел вперед, на служивший ориентиром конек жестяной крыши, а только вниз, под ноги, торопливо намечая следующую точку опоры и незаметно для себя продолжая движение не столько поперек, сколько вдоль растянувшейся на несколько километров болотистой котловины…
…Двое мужиков — один с косой, а второй с граблями на плече — степенно шествовали через лесной выгон. Лица их были открыты и умиротворенно чисты, но не светились той благородной усталостью, какая обычно сопутствует завершению полезной работы, из чего следовало, что эта работа им еще только предстоит. Пройдя выгон, они приблизились к стоявшей на краю болота заброшенной сторожке, и тут один из мужиков заприметил в отдалении некое существо, проворными скачками перемещавшееся по зыбкому пространству пустоши, забираясь все глубже в ее центральную часть, которая у местных жителей всегда считалась непроходимой.
— Что там за леший попер через топь? — сказал он и остановился.
— Было бы болото, а лешие найдутся, — резонно заметил его собрат.
Мужики постояли, наблюдая за странной фигурой, пока та не исчезла из виду, затерявшись в мареве тускло-зеленой болотной поросли, а потом отвернулись и молча пошли по своим делам.
VIII
Жил человек, потом он умер. Жили другие люди (кое-кто из них жив до сих пор). Они жили хорошо или плохо, красиво или не очень, верой или правдой, будущим или прошлым, на куличках у черта или за пазухой у Христа; они жили любовью, мечтами, идеями, обещаниями, страхом совести, счастьем детей, жаждой мести, сознанием долга, силой привычки, умом и горбом, Божьим промыслом, кознями сатаны и множеством разных других вещей, подробное перечисление коих вряд ли имеет смысл, поскольку о большинстве этих людей в данном случае речи не будет. Речь идет, собственно, об одном человеке — том самом, который жил, а потом, по всей вероятности, умер. Вероятность хотя и велика, но все же это не более чем вероятность, потому что у нас нет свидетельств, подтверждающих факт гибели человека, которого звали Там-Там. Он мог по какой-то причине либо причуде вдруг взять и полностью сменить круг общения, таким образом пропав без вести только для знавших его прежде людей, но не для своих новых знакомых. О последних, буде такие есть, нам ничего не известно, а «круг первый» общения Там-Тама представляет для нас интерес лишь в его небольшой русской части, где светло-легкая (по классификации Наташи) личность африканца сумела оставить несколько глубоких следов.