— Поехали! — радостно сказал я.
— Неужели! — не поверил своим ушам Василий.
— Да-да, очень удачно заехал. Рупор, кстати, паршивый, непонятно, что говорим.
— И шо делать? — растерялся отчим.
— Надеюсь, больше ничего. Погнали!
«КАМАЗ» поехал за мопедом, как сухогруз — за буксирчиком.
Нас уже ждали Мара (вероятно, Мариам) и пара черноволосых парнишек— моих ровесников. Василий сгрузил мешок, принял деньги и спросил:
— Отруби нужны? Вдруг у кого свиньи.
— Нам не нужны, у нас только курочки, — отмахнулась Мариам.
— Та вы шо! Несушкам отруби — самое то! Во такие яйца будут! — Отчим показал «класс». — Возьмите мешок, всего тысяча двести пятьдесят… тысяча для вас. Почувствуете разницу — снова будете брать у нас отруби. И таскать не надо, вот оно все, прям у дома! — Он указал на кузов.
Поезжайте к магазину, — посоветовала Мариам. — Скоро туда придут люди. Спасибо вам, что заглянули!
Подъезд был к самому магазину. Василий припарковался, прижавшись к бордюру и все равно перегородив дорогу, и откинул тент, обратился ко мне:
— Надо было на картонке написать, да? Ну, шо муку продаем. А то непонятно.
— Не суетитесь, должно сработать сарафанное радио.
А потом… Я такого не видел никогда. К магазину, как муравьи к куче сахара, начали стекаться люди с кравчучками — молодые и пожилые, мужчины и женщины. Василий расплылся в улыбке, поправил барсетку, которую я ему одолжил, схватил рупор и прокричал:
— Мука! Отличная мука! Только с завода. Первый и высший сорты!
Пошла жара. Люди грузили муку на кравчучки и развозили по домам. Те, кто жил подальше, просили подвезти мешки к своим домам. Подъезжали легковушки, водители тоже покупали муку, причем по несколько мешков — себе и соседям. Мешки улетали, как горячие пирожки, мы едва успевали распихивать деньги по карманам.
Не обманул Виталя! На две с половиной тысячи цена ниже магазинной, и вон как гребут! Даже продавщицы того самого магазина набежали, тоже армянки, купили пару мешков — видимо, на перепродажу.
Я заметил, что некоторые жители Зари слабо походили на армян, была даже рыжеволосая девушка, только носик с горбинкой выдавал национальность.
Так простояли мы час, причем отруби закончились первыми, еле успел припрятать четыре мешка для бабушки. Да и муке быстро подходил конец, народ все прибывал и прибывал, кишел вокруг машины, суетился. Видя, как разлетаются мешки, тучная пожилая армянка преградила дорогу односельчанам, раскинув руки, прокричала что-то по-армянски размахивая тетрадным листком, возле нее начала формироваться вторая очередь.
— Чего она хочет, интересно, — проговорил отчим.
С ним как раз расплачивался молодой мужчина, он объяснил:
— Вас просили подвезти тяжелые мешки к домам, так?
— Так, — подтвердил Василий.
— Вот она записывает этих людей в очередь, проверяет, сколько муки осталось, а потом разгонит опоздавших, чтобы вы занялись развозкой, и она и другие далеко живущие не лишились.
— Спасибо. — Отчим отсчитал ему сдачу.
К этому моменту пожилая армянка закончила со списком, протолкнулась к нам и еще раз истолковала услышанное нами минуту назад. Отчим подставил ведро, чтобы она залезла в кузов рассортировать мешки и убрать в сторону отложенные и оплаченные.
Высунувшись, она обратилась ко всем:
— Двадцать один человек — на покупку. Четырнадцать мешков — в сторону, на развоз.
Отчим удивленно сказал мне вполголоса:
— Так шо, мы уже больше половины продали?
— И это не конец, — шепнул я, глядя, как недалеко от нас припарковались два «запорожца».
Минуты не прошло, как появился «москвич». Мы были в парадной одежде и сменную не взяли, а приходилось работать грузчиками, потому нас присыпало мукой с ног до головы, как пончики — сахарной пудрой. Но сыплющиеся на голову деньги компенсировали эту неприятность. Пару часов назад мы были на грани отчаянья, готовились расстаться с товаром, и тут вдруг за нашу муку чуть ли не драка.
Скупившиеся армяне не собирались расходиться, роились на пятачке у магазина, галдели, ссорились, мирились. Здесь все друг друга знали, мы попали, по сути, в одну большую семью.
Пожилая армянка яростно следила, чтобы мы не продали лишнее, и когда, без учета заказанных, осталось два мешка, а желающие иссякли, мы покинули людный пятачок, я полез в кузов, а армянка — в кабину, чтобы дорогу показывать. Остановились мы очень быстро, я подал мешок отчиму и присел, держась за борт. Мопед Алексеевич зафиксировал вертикально у бортов, весы… Получилось, что ни рупор, ни весы не понадобились.