— Вообще-то, я не имею права этого делать. Но как тут не помочь?
Она подвинула к себе телефон и принялась крутить диск — нарочито медленно, будто издеваясь. Ну что за сволочь? Нервов никаких не хватает! Лика, бедолага, там уже десятый раз мать похоронила. Хотя, если все было бы хорошо, никто нас не мариновал бы и сказал бы хоть что-то. Слушая протяжные гудки, медсестра спросила:
— ФИО пациентки. Когда поступила?
— Лялина… Ой, Мартынова, она замуж вышла. Анна Мартынова.
Медсестра оценивающе меня осмотрела и проворчала:
— Ну конечно. Рожают, понимаешь, на старости лет! И чем думают… ясно чем. Но рожать-то зачем?
Вот же дура старая! Когда я поносил шкуру сорокашестилетнего, тридцать пять лет кажутся очень юным возрастом. Лучшим возрастом, когда хочешь, можешь, соображаешь, и есть силы реализовать задуманное.
Наконец на том конце провода ответили, и красномордая сказала:
— К вам Мартынову привозили? Да? И чего с ней? — Покосившись на меня, медсестра тряхнула щеками. — Угроза жизни есть? Чего-чего… Надо мне. Сказать, что ли, сложно? Ага, понятно. А ребенок живой?.. Угу, бывает. Ленка-то? Нормально все, помирились.
Кулаки невольно сжались. Она издевается? Почему те, кого надо в клетке держать, а не к людям пускать, именно с людьми работают? Но мне надо было получить информацию, потому я терпел и ждал, вспоминая Каналью, как он говорил, что все тетки — девушки-красавицы. Ага, сидит, вон, красавица, как бронтозавр в болоте.
— Что? Ну и ладно, и пусть, — продолжала болтать медсестра, напрочь забыв обо мне и о моей проблеме. — Да не бери ты в голову, угомонится… Спасибо. Пока.
Уф-ф, ну наконец-то! Казалось бы, кто мне Анна Лялина, женщина, холодная, как рыба? А волнуюсь за нее, как за родную. Об отце так не переживал, когда его подстрелили.
— Живая твоя мамка, — соблаговолила снизойти красномордая. — У нее была угроза, что матка разорвется, ну, ее прооперировали, спит теперь.
— А ребенок?
— Живой. В инкубаторе. И не на шесть месяцев он, а почти на восемь. Безголовые и безрукие насчитали черт знает что. Тридцать четыре сантиметра девица, почти полтора килограмма. Это не то что семь, это почти восемь месяцев! Угрозы для жизни нет ни у матери, ни у ребенка. Иди домой. Завтра приходи с часу до трех, все равно раньше никто не пустит.
Камень с плеч скатился, стало легко-легко. Я вышел, как на пружинах, навстречу мне бросилась Лика, схватила за руку.
— Что?
— Все живы. У нас сестра. Успокойся, ну?
Лика закрыла лицо руками и рассмеялась. Обняла меня, как родного, и пролепетала:
— Спасибо, Пашка! Если бы не ты, я с ума сошла бы!
По дороге эйфория сходила на нет и появлялись вопросы. Когда жена была беременная, то делилась со мной переживаниями, и я очень много знал про беременность и роды. Разрыв матки — редкая патология. У здоровых женщин ее не бывает. Она появляется после кесарева и в результате травмы. Может ли такое быть, что отец ударил Лялину? Если так, то он мне больше не отец. Знать ничего о нем не желаю.
— Сестра, — проговорила Лика на улице, стоя возле моего мопеда и ежась. — Мама так и думала, что девочка, а дракон сына хотел. Думала Дианой назвать.
— Ты говорила, что они накануне поругались, — сказал я. — Я прямо спрошу: они дрались? Мог ли он ее ударить?
Лика испуганно на меня глянула.
— Я не видела. Он просто орал, всегда орал, а мать спокойно отвечала. Нет, вряд ли. Я-то не спокойно отвечала, огрызалась, вот он и набрасывался. А когда перестала, то и он отстал. Не думаю, что там прям настолько все паршиво. Ну… что он гуляет, это мы знаем. Я точно уверена, а мать не хочет замечать.
Помолчав немного, Лика спросила:
— Мне мама не говорила, что случилось. Толкнуть ее он, да, мог… Но я не поняла, ты что, за нас будешь, если это так? Мы же тебе никто.
— Конечно за вас, свежа еще память, кто такой Роман Мартынов, и во что он превратил мою мать. Так что, если нужна помощь, ты говори.
— Придешь завтра в больницу? — спросила Лика с надеждой.
— К сожалению, я завтра работаю. Мордатая говорила, что часы приема с часу до трех, так что, если придешь в это время, тебя не прогонят. Кстати, вот.
Я достал из рюкзака передачку для Анны, потом отсчитал двадцать тысяч и проинструктировал Лику:
— Это, конечно, должен делать муж, но на тебя больше надежды. Купишь всякого съестного: печенья, конфеты, бананы, мандарины. Один пакет — лечащему врачу, спросишь у матери, кто это…
Видя ужас в глазах девушки, я быстро исправился:
— Оставь пакеты у матери, она разберется, кому и что давать. У меня дома кофе есть заварной, крутой, не все продал еще. Давай заедешь, и я тебе подгоню пачку.