Ну почему в такие моменты кажется, что весь мир на меня ополчился? Каналья не предаст, и отчим не должен, мы же — одна семья! Людям можно доверять.
— Желаю удачи, — проговорил я, почти физически чувствуя, как отваливается мой бизнес, а ручеек денег утекает в карман отчиму.
Все так же, пребывая в черной меланхолии, я вернулся в зал, застелил постель, куда Боря принес и свое белье, собрал рюкзак перед походом в школу, заглянул во внутренний карман, где лежали деньги, посмотрел на пузатый будильник, который я долго хочу заменить да все забываю, и вдруг стало его безумно жаль — как часть эпохи, которая скоро оставит только воспоминания, причем не самые хорошие: как выживали, как вскрывали упаковки, чтобы вылизать остатки крутого майонеза, и учились тонко резать колбасу.
Повернутый полубоком, будильник будто махал мне ключиком. Через тридцать лет мои ровесники будут думать, что фразу «завести будильник» не следует понимать буквально. А ведь его и правда заводили. Ключом, а не набирая нужные цифры в смартфоне. Так что пусть живет старичок, никому его не отдам и сохраню для потомков.
Думаю, этой жизнью я сумею распорядиться правильно, у меня будет настоящая семья, любимая женщина, я смогу видеть, как взрослеют мои дети.
Помня об угрожающей нам опасности, мы вышли из дома втроем: я, Наташка, Борис.
День выдался по-весеннему теплым и обещал быть солнечным, но сестра все равно надела модные зимние сапоги, что я привез из Москвы — теперь не с джинсами, а с колготками. Настроение у нее было отличным, она без умолку щебетала, сыпала остротами и анекдотами, явно взрослыми, которые ей рассказал возрастной жених, а я не спускал глаз с двух силуэтов, стоящих у поворота к платану, возле фонаря, где я огреб весной от гопников.
В рюкзаке лежала цепь, хотелось побыстрее намотать ее на руку, но я понимал, что рано. Вдруг это просто местные забулдыги? Утром на нас вряд ли нападут: гопота — тоже люди, большая часть из них учится в ПТУ и сейчас на занятиях. К тому же кому захочется драться с утра?
Догадки подтвердились. Возле фонаря стояли местный олигофрен Фафа, к которому в гости приезжал дружок Вова. Фафа был длинным, сутулым, узкоплечим, со скошенным вечно слюнявым подбородком и зубами врастопырку. Вова обладал интеллектом восьмилетнего ребенка и телом пятидесятилетнего обрюзгшего забулдыги.
Ну вот, теперь во всех буду видеть врагов.
В месте встречи возле шелковицы уже стояли Димоны, Рамиль и Памфилов, которые обычно приезжали, когда все уже собирались. Мановара с ними не было, и это непорядок. Сказал же, чтобы поодиночке не ходили! Ему теперь одному придется добираться. Или он просто заболел?
Подойдя поближе, я заметил у Памфилова кровоподтек на скуле, а еще его левая рука болталась как-то странно. Ден отвел взгляд и закусил губу.
— Рассказывай, Ден, — проговорил я чужим голосом, уже догадываясь, что услышу. — Когда это случилось?
Памфилов посмотрел виновато, ссутулился, сжался, говоря своим видом: «Да, я накосячил, не бейте меня, пожалуйста!»
Обычно в таких ситуациях я жду, когда соберутся все, и только тогда делюсь новостями, сейчас же все знать хотелось безотлагательно, но Памфилов молчал, кусая губу. Огонь на себя вызвал Рамиль. Он вел себя скорее нагло.
— Короче, Мановар с металлюгами корешится, — проговорил он. — Они с разных районов, собираются возле памятника в Южном, ну, на пустыре, и их там дофига человек. Он мне показывал металлюг — суровые все прям такие. Так вот, он рассказал, что на нас, а значит, и на него, своего типа, заводская гопота наехала, да не просто рассказал, а с подробностями. Ну, металлюги подорвались и поехали на разборку в заводской район. Вместе с Мановаром.
— Твою ма-ать, — процедил я, сжав кулаки и с трудом подавил желание дать Раму затрещину. — И ты там был?
— Был, — ответил он, выпятив грудь.
Кажется, я нашел причину, по которой таймер открутился назад: из-за этой разборки, которая будет иметь отдаленные очень печальные последствия. Металлическое движение отживало последние годы. Это лет десять назад парни в кожанках слыли напрочь отбитыми, и с ними рисковали связываться только такие же отморозки, теперь же, судя по Егору, там нормальные парни и девчонки. Куда им конкурировать с гопотой, которая, как тараканы, многочисленна, вездесуща и адекватна времени⁈ Сейчас даже мода такая, что и не поймешь сразу, гопник перед тобой или нормальный человек.
— Идиоты, — это все, что я мог сказать, хотел разразиться гневной речью, но решил дождаться всех, обратился к Дену: — И ты в это влез?