— Егор, — я подвинул Алтанбаева вперед. — А тренер будет тренировать нанятый.
Людмила Николаевна осмотрела Алтанбаева с головы до ног, задумалась. Видимо, включила в мозгу калькулятор, и жаба задавила все сомнения.
— В хореографический зал не пущу, — предупредила она. — Но есть еще один. Не знаю, устроит или нет, там давно никто не занимался.
— Идемте смотреть, — сказал я.
Директриса встала, вышла из-за стола, и я вспомнил эпизод из «Ну, погоди», как из детской машинки вылезал лев. Она была необъятна в нижней части, как главврач Опа. Перекатываясь с ноги на ногу, как утка, Людмила Николаевна повела нас к лестнице.
Мы поднялись на второй этаж, повернули от библиотеки налево, в неиспользуемую часть здания. Директриса остановилась напротив дерматиновой двери и долго подбирала ключ в связке. Наконец один подошел, она открыла дверь и сразу же его отцепила от связки.
— Вот, пожалуйста. — Она открыла дверь. — Когда-то тут был бокс.
В ее голосе было столько сомнений, что я не спешил заглядывать, а обычно наглый Алтанбаев превратился в телка и ждал, когда это сделаю я.
Ну, с богом!
Я шагнул в помещение. Сквозняк поднял многолетнюю пыль, и я чихнул. Еще и еще раз.
— Конечно, нужно убирать, — виновато проговорила директриса.
Помещение превратили в подсобку. Тут громоздились старые столы, ведра, тряпки, стремянка, банки краски, кучи какого-то хлама в мешках. От стен отошла побелка и осыпалась. Хорошо, пол целый и линолеум без повреждений. А вон маты у стены. Я запрокинул голову: отлично — есть крюк, на который можно повесить мешок. Еще тут имелось треснутое зеркало — тоже вещь в нашем деле полезная.
— У-у-у, — разочарованно прогудел Алтанбаев.
— Вам есть куда это все перенести? — спросил я у Людмилы Николаевны.
— Конечно, тут еще три кабинета пустых.
— Значит, мы приводим помещение в порядок, а за это три дня тренируемся бесплатно. Начинаем во вторник. Ремонт — с завтрашнего дня.
По выражению лица Людмилы Николаевны я понял, что она очень даже согласна. Буду приучать алтанбаевцев к труду.
— Хорошо, — кивнула директриса.
— Завтра вы работаете? Егор и его команда придут и все уберут. А я потом проверю. Егор, вы когда сможете?
Алтанбаев выпучил глаза, но возмущаться не стал, почесал в затылке, подумал и выдал:
— Да весь день!
— В тринадцать приходите, — пригласила его директриса. — Как раз все переберу и подготовлю. Совсем помочь некому!
Мы распрощались с ней и потопали к выходу. Егор возмутился:
— Я не уборщица!
Я резко остановился у выхода, чтобы Крючок, ожидающий на улице, не видел, как отчитывают авторитета.
— Ладно. Значит, отбой. Никаких тренировок, так и останетесь рахитами, которых и баба нахлобучить может.
Я развернулся и пошел назад, к директорскому кабинету, но Алтанбаев меня окликнул:
— Эй, ниндзя! Мартынов! Стой! — Я повернулся к нему, и он продолжил виновато: — Я ж не о том. А что нельзя с людьми так! Бабло…
Я приложил палец к губам и кивнул на улицу. Когда вышли, Егор продолжил:
— Бабло брать и не делать ни хрена! — Он сделал неприличный жест. — Вертел я таких охреневших! А она нас стричь — как баранов. Нафига так?
Я, конечно, мог просто внушить ему, что так надо, но хотелось донести хоть что-то.
— А как? Больше помещений в Николаевке нет. Вы так прогремели славой, что никто вас никуда не пустит. Хорошо хоть эта ничего про вас не знает… Не местная, наверное. Я вот чего боюсь. Вдруг она все-таки сталкивалась с вашими и узнает их? Тогда все.
Егор выставил вперед ладонь — знак, чтобы Крючок не подходил к нам.
— Так что ведите себя скромно, — вот теперь я ему уже внушил. — Завтра меня, возможно, не будет, собирай толпу и приходи. И чтобы не косячили! И чтобы слушались директрису!
— А тренировки? — спросил он жалобно.
— Успеете убрать завтра — будет завтра. Так что все зависит от вас.
— А когда завтра? — чуть ли не взмолился он.
В шесть тренировка с нашими, пока закончу, пока дойду…
— В полвосьмого, — ответил я.
Раз-другой потренирую их, пообтешу внушением, а потом и тренер найдется.
Домой меня Алтанбаев и Крючок проводили, Егор махнул рукой и удалился. Стоя на лестничной клетке, я провожал два сутулых силуэта, движущихся синхронно, и думал, что без внушения эти двое ни за что так себя вести не стали бы, а так вдруг и правда людьми вырастут?
Дома Боря был один. Выбежал навстречу и воскликнул:
— Ты прикинь — Джусиха померла!
Я опешил.
— Как?
— Ну, она лежала, лежала. Долго лежала в больнице. Ухаживать за ней некому, вот и…