— Как там Боря?
— Почти выздоровел. Василий заболел, мама держится. Сделаешь чай? Так хочется твоего малинового чаю, нигде такого нет.
Бабушка засуетилась, приговаривая, что малиновый — от простуды хорошо, и Боре обязательно такой надо, она сушеных ягод мне с собой отсыплет, и листьев еще.
Пока чай заваривался, я высыпал конфеты на блюдце — «белочку» и «коровку» — и рассказал, как мы поломались. Про лопнувшее колесо и то, что мы чуть не перевернулись, промолчал — незачем ее лишний раз нервировать. Просто ей важно сейчас участвовать в наших делах, быть нужной, понимать, что ею интересуются, с нею делятся. Надо будет Боре это объяснить и Юрке. Наташка вряд ли к бабушке поедет — боится из-за Андрея.
Бабушка аж расцвела после нашей беседы. Пришел Юрка, я отвел его в сторону и объяснил, что надо делать, он пообещал не подвести и закивал. Вот теперь со спокойной душой можно ехать домой, разговаривать с отчимом.
Я передал на хранение конверт с долларами. Мы с бабушкой обнялись, я пообещал себя беречь, присматривать за Борей и Наташкой и укатил домой еще засветло. Наверное, и к директору заглянуть будет не поздно, поговорить насчет детского лагеря. Но сперва — самое важное: разговор с отчимом.
Как он отреагирует? Я настолько плохо его понимал, что было возможно все, что угодно, от предложения компенсировать эвакуатор и арендованный грузовик, до истерики с оскорблениями. Что ж, очередная проверка адекватности.
А разговор построю, как в анекдоте, когда старшеклассница с каменным лицом пришла к отцу каяться: «Пап, мне нужно кое-что тебе сказать…» Отец напрягся. «Помнишь, я к экзаменам готовилась по математике, ко мне еще Ваня приходил». Отец сжал челюсти и кулаки. «Допоздна оставался по будням». «Ну-у-у?» — спросил отец, готовясь к худшему. Дочь, бледнея и потупившись: «Ну и вот… не сдала экзамены. Двойка».
Домой я пришел с дурным предчувствием. Если день не задался, лучше не совершать резких телодвижений. Но сейчас-то что? Единственное, что могло случиться скверного — истерика отчима с обвинениями. Ерунда на фоне угрозы, нависшей над миром, но мелкие неприятности меня сегодня немного расшатали.
Тянуть кота за хвост я не собирался. Раздевшись и сняв ботинки, я заглянул в зал, где Василий смотрел телевизор. А где Боря, интересно?
— Добрый день, — поздоровался я с отчимом. — Как здоровье?
— Пока температура не поднималась, — отчитался он. — Но слабость. Шо ты так рано? Все продали уже? Но почему я не слышал двигатель КАМАЗа, я его узнаю за километры.
— У нас неприятности, — проговорил я заупокойным голосом.
Округлив глаза, отчим вскочил в кровати.
— Менты товар отжали⁈ Машину арестовали? Что⁈
— Слушайте не перебивая, — сказал я так же заупокойно и неторопливо. Пусть думает самое худшее, тогда правда не покажется ему ужасной. — Приехали мы на мукомольный, закупились, там все чисто было. Я «девятку» караулил. Приехали, значит, а мне сказали, что Антон Петрович умер, представляете?
Он немного успокоился.
— Так а машина где? Я завтра работать собираюсь, если температура не поднимется к вечеру.
— Вот и Антон Петрович больным работал, — проговорил я с укором и продолжил рассказ: — Едем мы, значит, деревнями, по узким дорогам, и вдруг на повороте — ба-бах! Алексей в руль вцепился, машина юзом идет, дым из-под колес валит, а там кювет… прям овраг, а не кювет…
Отчим побледнел и закусил губу.
— Но Алексей справился с управлением, схватил огнетушитель и — скорее колеса тушить. Это заклинил подшипник, который давно надо было менять. Задняя ось не крутилась, и колеса тащило по асфальту, а этого не заметно, когда едешь. Если бы колеса не были столь изношенными, пошел бы запах, мы бы заметили дым и вовремя остановились, а так…
— Не перевернулись же? — спросил он с надеждой и сразу сориентировался: — А товар как? Куда его? Так в машине и остался?
— Аренда другого грузовика — пятьдесят тысяч, — принялся загибать пальцы я. — Аренда эвакуатора — тридцать. Чеки никто не предоставил… Хотя Завирюхин выпишет, если попросить. Придется поверить мне на слово.
Отчим задумался, почесывая макушку и поглядывая на меня.
— Как ты видишь ситуацию? — спросил он меня.
— А вы? — задал я встречный вопрос.
— Оплачиваю эвакуатор, я ж ничего не заработал, грузовик был в ваших интересах.
Это да, но он сэкономил на ремонте, «КАМАЗ» бы все равно простаивал. А мы чуть жизней не лишились из-за отсутствия ремонта. Говорить этого я не стал, чтобы не будить лихо, тем более доля справедливости в его словах имелась, могло быть гораздо хуже.