— Привет, Лекс, это Павел.
— Ух ты! — обрадовался парень. — Какими судьбами?
— Дело есть. Кажется, я придумал, как тебе провести лето на море, ничего не заплатив.
— Ха! Заманчиво. Никак в гости зовешь? Но у меня же поступление. Если смогу, только в августе.
— Твой отец же — директор школы? — уточнил я. — И увольняться не собирается?
— Нет.
— Тогда слушай, какой у меня план…
Через пять минут я уже разговаривал с Владимиром Олеговичем, отцом Лекса. Он пока слушал, потом пошли наводящие вопросы, на которые я ответил, что за деталями — к нашему директору, ему план понравился, он вроде бы готов участвовать и уже просчитывает нюансы.
В начале разговора голос собеседника был осторожным, под конец беседы директор школы воодушевился, расспрашивал, какие у нас условия, какое море, когда прогревается, какие есть развлечения. Естественно, он разрешил дать его телефон нашему дрэку, в то время как номер дрэка я без согласования оставлять ему не решался.
Потом я позвонил деду, а то давно не общались, не просто по нему — по голосу его соскучился. Как жаль, что дед жил далеко, когда я был маленьким!
Дед просил больше товара, жаловался на скудный ассортимент, хвалил Влада и сказал, что моих денег накопилось сто тридцать долларов — он исправно меняет рубли на баксы и откладывает, и уже есть на что закупить запчасти. Я сказал, что овощи и фрукты в холодильниках заканчиваются, и можно переходить на орехи, консервы и сладости, ту же пахлаву, чурчхелу, консервированные абрикосы, сок виноградный, вино, опять же. Правда, все это хрупкое и тяжелое. Но дед уверил, что ничего страшного, у него-то машина. А вот бабушке справляться будет сложно, будет нужен грузчик. Еще дед посоветовал присмотреться к поставщикам мандаринов, сезон в той же Грузии заканчивается аж в марте, а так — довольно ходовой товар.
А вот в марте придется полностью перейти на консервы, потому что тепличная клубника начнется только в мае.
Закончив разговор, я подумал, что раньше сто тридцать баксов казались мне нереальной суммой, теперь же примерно столько я на благотворительность трачу. Так и Алан, отец Игоря-боксера, может себе позволить жест доброй воли и подарить крутейший комп, один из сотен, что куплены на перепродажу, тому, кто не дал пропасть его сыну. Хорошо, что у них все благополучно сложилось.
Услышав жалобы деда, я озадачил маму и отчима: нужно вино по дешевке, чтобы отправлять деду в Москву. Моя цена — до пятисот рублей. Согласились поспрашивать у бывших коллег, которые будут более чем счастливы, потому что им зарплату вином выдают. Еще я напомнил про акции винзавода, сказал, что готов отдать пятнадцать тысяч за штуку. Тоже заинтересовались, особенно мама, у отчима-то источник дохода был.
Андрей больше не звонил. Наташка сперва с остервенением грызла гранит науки у себя на диване, аж крошки в стороны летели, потом начала нервничать и наконец зависла, бездумно глядя в одну точку.
— Скоро начинаю строить дом, — поделился я с ней, убедившись, что нас никто не слышит. — Двухэтажный. Так что тебе будет где отдыхать летом. Зимой-то ты будешь в Москве учиться.
— Пока еще нет, — вздохнула она. — Но обязательно буду!
Я тоже углубился в книги, потому что пропустил три дня. Но то, что вызывало сложности раньше, сейчас, благодаря памяти взрослого, давалось на раз-два. Всегда завидовал ученикам, которым, чтобы получить «пятерку», надо было не заучивать параграф, а один раз прочитать, и вот я сам такой.
Ближе к ночи позвонил Каналья, отчитался, что все закупил, завтра — плановый ремонт. Спросил, какие у меня планы на выходные, я ответил, что работаю с Василием, ему намного лучше, а всю следующую неделю машина у мента, который напарник отчима. В субботу же состыкую мукомольный с заводом ЖБИ, при личной встрече с директором. До чего же жаль замдира! Молодой мужик, жить ему и жить!
В пятницу выдалась не по-зимнему солнечная и теплая погода. К шелковице я шел с Наташкой, которая была мрачнее тучи, потому что Андрей больше так и не позвонил. Как я и думал, она собралась включать заднюю.
— Зря я вчера так на него наехала. У человека горе, мама умерла. Какая-никакая, а она его мать. А вместо поддержки — «соберись, тряпка». Он-то не знает, что я пережила, наговорить чего угодно можно.
Ответил я нейтрально:
— У всех моих проблем две причины: зря я промолчал и зря я растрынделся.
Наташка грустно улыбнулась. Сейчас меня подмывало растрындеться, и я не сдержался. Точнее, взрослый во мне пробудился и заполнил все своим видением.