Глава 5
Наше — верните!
— Я научила мелкого… не помню, как его, готовить плов, — со знанием дела говорила Наташка то ли о Зяме, то ли о Понче, размешивая сахар в чашке и позвякивая ложкой. — Так что сейчас, утром, пойду с тобой на участок, проконтролирую. Термос есть, чаю заварю, по маленькой чашке всем хватит. А вообще надо бы котелок для чая купить, ну… как у солдат. И пусть сами все себе варят прям на костре. Школа начнется, я не смогу с ними сидеть.
Впервые за много дней я позволил себе спать столько, сколько хочется, но организм проснулся в полвосьмого как штык. Отчима дома уже не было, мама с Борей еще не проснулись. На улице только-только начинало светлеть.
— А рынок? — спросил я.
Натка махнула рукой.
— Там раньше двенадцати делать нечего. Основная торговля ближе к вечеру, когда он уже закрывается, вот где тупизм! Люди с работы только идут, а они уже всё! Да и мне было бы проще, если бы подольше не закрывались. Хоть что-то бы успевала после школы.
— Ты лучше в школе успевай, помнишь, о чем мы договорились?
— Это само собой, — вздохнула Натка. — На двоих же расходы поделим? А Боря мелкий, у него нет бабоса, с ним как?
— Я за него заплачу, если сумма будет солидной, — пообещал я, встал из-за стола. — Спасибо за завтрак. Там мясо и рис есть для плова алтанбаевцам?
— Есть, — кивнул сестра. — Так, выходит, расходы на троих? Уже проще!
Она выглядела бодрой. Вроде как даже блеск в глазах появился. Или ей приглянулся кто-то из алтанбаевцев? Ну нет, такое даже спрашивать неприлично, они ж все слегка недоразвитые. Спрошу — еще обидится. Зайду-как издали:
— Нат, а ты заметила, что все на тебя гопники слюну пускают?
— Кто им даст, — скривилась она. — Это же… очень простые люди. Пусть издали смотрят.
Как я и думал, сестрица просто рисуется и нашла благодарную публику.
— Мне в театр сегодня, — проговорила она жалобно и перешла на шепот: — Я боюсь.
— Андрей не сделает тебе ничего плохого. И преследовать не будет…
— Это-то самое страшное, что будет… Просто не сможет по-другому. — У нее перехватило дыхание, она судорожно вдохнула и продолжила. — Если он еще раз попросит прощения, я не выдержу! Мне так тяжело…
Вернувшись, я обнял ее, и несколько минут мы простояли так. Это ведь не малолетнему братцу она должна жаловаться, а матери, но разве от нашей получишь дельный совет? Упрек — это всегда пожалуйста. Или равнодушие.
— Он не будет, — сказал я без особой уверенности, на языке вертелось, что он хороший человек, пусть и вот такой неудалый, но я не стал хвалить Андрея. — А если будет, я с ним аккуратно поговорю.
— Я буду держаться, — проговорила Наташка, складывая в пакет рис, лук, морковь и мясо для алтанбаевского плова.
Не каждая взрослая женщина способна отказаться от любви, если она ведет к погибели. Моя сестра здорово повзрослела после отношений с Андреем, они для нее — своеобразная сыворотка взрослости. Взять Наташку год назад и ту, что сейчас — это разные люди. Вот так, с бабушкиной точки зрения, порочащий опыт за несколько месяцев ставит мозги на место. И цену деньгам сестра узнала, и умных разговоров наслушалась, а потому поспокойнее стала. Только бы не бросало ее снова из омута в омут!
— Ну что, на участок? — спросила она, я кивнул, и мы принялись одеваться.
Туда мы поехали на Карпе. Когда начался уклон, мопед еле вытягивал нас двоих, а мальчишки помладше, стоящие на остановке, смотрели с дикой завистью и воображали себя на моем месте, что это они катают Таню, или Лену, или Наташу из параллельного класса. Откуда им знать, что это моя сестра, а не любимая красотка, и мы не развлекаться едем в такую рань, а по делу. Без мопеда совсем туго пришлось бы! Уже и не мыслю себя без него.
До места мы допыхтели за семь минут. Дорога между необжитыми участками была совсем паршивая, только на «Ниве» или «Уазике» проедешь, и по пустырю я мопед катил, а Наташка фантазировала на тему, как здорово нам будет житься втроем. Причем она ни слова не проронила насчет того, что мы будем водить хороводы и устраивать движняки. Просто ей хотелось личный уголок и — чтобы не трогали. Впрочем, мне хотелось того же.
— И давай договоримся, что говорится, на берегу, — сказал я, — хороводы не водить. Втроем обсуждать решать, кто будет в дом вхож.
Наташка согласилась на удивление легко:
— Само собой! Обещаю, что потом — никаких обид.
Мы издали заметили, что на участке еще никого нет, что, впрочем, ожидаемо, ведь еще нет девяти. Зато видны результаты нашей бурной деятельности: вон плиты громоздятся, вон — кольца для септиков, и земля взрыхлена. Воображение нарисовало мой будущий прекрасный дом, где все будут счастливы. Этот дом станет точкой притяжения: как только я обживу место, вокруг поселятся люди. Подольше бы не селились! А то заведут свиней, или музон будут днями напролет слушать, или семейные разборки устраивать с ором и мордобоем.