— Со второго этажа будет море видно, — мечтательно протянула Наташка. — Можно мне комнату на втором этаже?.. Нет, в туалет замучаешься бегать.
— Их два будет, внизу и вверху, — уверил ее я.
— Вау!
Когда до участка осталось метров двадцать, я увидел вырытые траншеи под фундаменты и забор, связанную проволокой арматуру… Но никаких досок! Ни опалубок, хотя точно помню, что их уже установили. Вчера Сергей и алтанбаевцы тоже работали. Во вторник, если не будет ливня, планировали все закончить и вызвать бетоновоз…
Я скосил глаза туда, где лежали накрытые пленкой доски и арматура… ни того, ни другого!
— А если мать решит поселиться, — сказала Наташка, но я выругался, перебив ее.
— Что⁈ — встревожилась сестра.
— Скоммуниздили. Доски и арматуру.
Наташка длинно и многоэтажно выругалась, пожелав врагам анальных кар и импотенции.
— И с папашей мы в ссоре, блин! И Лялина в больнице! Что делать-то? Менты нам не помощники.
Обидно было до слез. Не столько из-за денег, сколько потому, что это отодвинуло мечту. Только отвернулся — потащили все, что плохо… Да что там — то, что просто лежит на виду. Машину на ночь оставил без присмотра — колеса сняли, магнитолу вырвали. Вещи стираные с веревок снимают — это не будущее, когда воровство — уже не обыденность.
— Нет, ну вот же суки! — воскликнула Натка. — Сто пудово свои кого-то навели отморозки наши. А мы им — плов, чаек с пирожками. Тьфу! Шакалы. Кто-то ночью на тачке подъехал — и привет. А левые не могли приехать, откуда им знать, что тут стройка?
— Так и жители вон тех домов могли навести воров, — сказал я и вышел на дорогу, прошагал по ней туда-сюда, качнул головой.
— На машине сюда никто не приезжал. Почва еще влажная, новых следов нет. Последним тут был грузовик с кольцами, но после них дождь пошел, и все размыло. Да и следов ботинок нет. По склону шли, по сухой траве.
Натка стала ходить по склону, искать следы.
Я сел на плиту и задумался. Обидно, если меня кинули алтанбаевцы, я уж порадовался, что они встали на путь исправления и людьми вырастут. Великим вряд ли кто-то станет, но нормальными людьми — вполне. Вряд ли они действовали всей толпой. Скорее всего, кто-то один косил под нормального, а потом понял, что честным быть трудно, и стал шакалом.
— А может, Сергей все припрятал? — предположила Натка. — Побоялся оставлять и увез. Давай его дождемся. Вдруг он решил все перевезти в безопасное место?
В душе проклюнулась надежда. Вот было бы здорово, если так! Но кто-то темный на задворках сознания, тот, кто все видит в черном цвете, шепнул, что, возможно, зря я на алтанбаевцев грешу, это дело рук самого Сергея. Прикинулся добреньким, чтобы о нем плохо не подумали, втерся в доверие, а сам ночью все уволок. Машину наверняка вон там оставил, где заканчивается асфальт.
— Ничего не видно, — отчиталась Натка, подойдя ко мне. — Что делать будем? Вызывать ментов, писать заявление?
— А смысл? — Я вздохнул. — Они убийц не особо ищут и торговцев людьми. А тут, подумаешь, стройку обчистили!
— Но мы же Мартыновы, можно давить на это, — не сдавалась сестра. — Пусть, вон, с соседями поговорят, они наверняка что-то видели, номер подъехавшей машины, например. Машина сто пудов была, вон там стояла, на асфальте.
— Или просто побоялись выходить на шум. Там старики живут, видишь, забор какой?
— Или бомжи, — буркнула Наташка.
— Не, забор ветхий, но покрашенный. Бомжи не стали бы заморачиваться. А вообще бабки — самая жадная до новостей публика. Может, ты и права, хозяйка записала номер машины.
— Так что, писать заяву будем? — била копытом Наташка.
— Давай прежде дождемся Сергея и пацанов, пусть они выскажутся, тогда и решим. Если кто-то не придет, скорее всего, он и есть крыса.
— Да, ты прав.
Натка уселась рядом со мной, притопывая от нетерпения. Вскочила и заходила туда-сюда, приговаривая:
— Это, блин, невыносимо! Где они?
— Просто мы рано пришли, — утешил ее я, хотя самому не терпелось разобраться.
Сестра взобралась выше по склону, чтобы обозревать, кто где идет, и прокричала:
— Автобус проехал из города!
Спустя пару минут сообщила:
— Похоже, сюда идет Сергей!
Вскоре прораб был тут, заозирался растерянно и вместо приветствия пробормотал: