— Логика преобладает над эмоциями, — дополнил я.
— Отвернись, я переоденусь, — распорядилась Лика, и я уставился на дверь, потом — на колеса мопеда, рассматривая, не принес ли грязь в жилое помещение.
— Очень бы не хотелось, чтобы он остался, — сказала Лика вполголоса. — Он, кстати, сейчас у себя. Когда помочь надо, не дождешься с работы или… — Дальше она проговорила детским голосом: «Папа посел на ыбалку и поймал бафую сюку». Как будто никто не понимает, что за рыбалка такая.
— А ты с мамой об этом говорила? — не оборачиваясь, спросил я.
За спиной хлопнула дверца шкафа, зашелестела одежда.
— Ну да. Но мама же логичная. Она сказала, что, типа, любой мужик гуляет, когда жена беременная, это нормально. Главное, чтобы домой возвращался. Ф-фу! Меня аж затошнило. Мерзость это, а не правда жизни! Лучше уж совсем одной, чем… так.
— Не все изменяют, — попытался утешить ее я. — Это от человека зависит. А мать так сказала, потому что видела, кого выбрала, и согласна оправдывать его кобелинство.
— Видела, что брала, ага, — согласилась Лика, я продолжил: — Вот требовать, чтобы человек стал другим — глупость. Папаша изменять не перестанет. Ни ей, ни следующей своей бабе, даже если она будет молодой. Порода такая.
— То есть ты считаешь, что нормальные мужики есть? — спросила сводная сестра, шурша одеждой, и воображение нарисовало ее в лифчике и трусиках, тело отреагировало, разрушая образ того самого нормального мужика, в существовании которого я пытался убедить Лику, и я быстренько отогнал картинку.
— Если принимать за норму моногамию, то да, они существуют, — ответил я.
— А сам? Сам ты изменяешь своей девушке?
Вопрос был настолько по-детски непосредственным, что я поперхнулся слюной и покраснел. Онемел на пару секунд, подбирая слова. Пришлось опираться на жизненный опыт взрослого.
— Начнем с того, что у меня нет девушки. Если появится та, кого я буду считать своей девушкой и любить, изменять ей будет просто незачем. Когда пройдет время, и эмоции утихнут… Понимаешь, тут как. Они утихают у обоих. Бывает так, что один перерастает другого. Бывает, дороги так сильно расходятся, что рядом оказываются два чужих человека. Дальше ты или переступаешь этот рубеж, пытаешься совместно найти точки соприкосновения, бури, которые встряхнут, или уходишь, если чувствуешь, что эта трясина тебя губит. Жить во лжи точно не для меня. Когда идешь против совести, а она у меня есть, это сильно истощает. Так что мой ответ: нет. Эй, ты там оделась, поворачиваться можно?
— Нет, — ответила она и снова зашуршала одеждой.
Она все это время, видимо, слушала, разинув рот. Еще одна сестра нашла во мне родителя, с которым можно поговорить на запретные темы? Или она специально провоцирует? Снова возникла непристойная картинка. Лика ведь симпатичная, нежная, большеглазая, с кукольной внешностью и пышными пепельными волосами.
— Спасибо, что ответил. Это дает, э-э-э… веру в человечество. Папашу-то своего я не видела ни разу, мать о нем молчит, словно и не было его. По малолетке гульнула неудачно, и здравствуй, я.
Тестостерон велел здесь и сейчас заняться непотребством. Разум приказывал выйти из комнаты. Спас настойчивый стук в дверь, донесся голос отца, который подействовал, как ледяной душ:
— Лика, ты к маме в больницу пойдешь? Хотел подвезти на служебной машине.
Девушка быстро сообразила, как правильно ответить:
— Ты прямо сейчас едешь?
— Через пятнадцать минут, — ответил он.
— Спасибо, нет, я попозже.
— Ну, как знаешь.
Под далекий аккомпанемент работающего телека донеслись его удаляющиеся шаги. Когда они стихли, Лика сказала:
— Мы поедем позже. Все, я оделась.
Сообразив, что вот это «я оделась» не к спеху и поймав мой задумчивый взгляд, она смутилась, пригладила волосы.
— Или мы позже?
Сняв ботинки, я подошел к окну, откуда была видна дорога, кивнул туда.
— Как только он свалит, так сразу и мы. Нам же сперва на рынок, вкусного матери накупить.
— У меня денег нет, — буркнула Лика.
— А кто сказал, что покупать будешь ты? Моя инициатива — мои расходы.
— Ладно.
Пока я смотрел в окно, Лика уселась на коврике в прихожей, возле мопеда, припала ухом к двери — она надеялась услышать хлопок двери и шаги ненавистного отчима.
— Есть! — воскликнула она минут через семь и метнулась к окну, встала рядом, как бы ненароком касаясь меня рукой.