Может, и правда ненароком? Или я ей нравлюсь, и она меня провоцирует? Вот как они это делают, что ничего не понятно? На всякий случай я отодвинулся.
Вскоре по дороге поехал ментовский «бобик».
— Дракон улетел, — констатировала Лика и добавила задумчиво: — Когда он еще не был материным мужем, был внимательный, заботливый, даже подарки делал. Я так хотела, чтобы они были вместе и мать была счастлива! Думала, вот бы мне такого отца. Ага!
— Есть люди, которые хорошие только с чужими, — объяснил я. — А о близких ноги вытирают. Он из таких. Ну что, погнали?
Лика накинула пальто, которое было ей коротким в рукавах и в плечах поджимало, мы выкатили Карпа, она уселась сзади, обхватила меня. Снова вернулась картинка «Лика в белье». Но вместо того, чтобы опять возбудиться или отогнать ее, я подумал, что взрослому было бы все равно, а тут гормоны бурлят, и реакция от одной голой лодыжки. Что ж летом будет, когда девчонки обнажатся?
Вот же, блин, молодой и растущий организм! Если бы не опыт взрослого, влюблялся бы каждый день в новую, как восторженный щенок. Но любил бы — Веру.
А люблю ли я ее, или это дурацкое наваждение? Сладкий запретный плод? Ведь мечта должна оставаться несбыточной, или она перестает быть мечтой.
В прошлом году я мало что понимал в женщинах, и Вера мне даже не нравилась, я тащился от географички и Подберезной, а теперь знаю: Вера — лучшая из женщин, мудрая, умная, с юмором. Только с возрастом доходит, что «лучшая» складывается не из сисек, задницы и ног, от которых друзья в обморок падают, это все быстро станет обыденностью, а из того, что к этому прилагается. Да, Вера красивая, и с этим не поспоришь. Но еще и умная — какая редкость! А я — молокосос, вот же несправедливость!
На рынке я оставил Лику караулить мопед, а сам побежал между рядами, помахал Алисе за прилавком, подошел к печальной Наташке, которую деморализовывала возможная встреча с Андреем в театре, рассказал, какие планы у нас с Ликой. Потом накупил копеечных мандаринов, импортных и потому дорогих апельсинов и пару диковинных будто шерстистых плодов киви. В будущем они станут обыденностью, а ныне — экзотика. Ну и, конечно, бананов, целый килограмм почти за две тысячи рублей. Старушка, покупающая сахар на развес по соседству, смотрела на меня квадратными глазами, где читался вопрос: «Наверное, мальчик где-то что-то украл, иначе откуда у него такие деньги».
Набив пакет, я вернулся к загрустившей Лике и отломил один банан.
— Держи, это тебе.
Она глазам своим не поверила.
— Это же очень дорого… Спасибо.
Есть его она не стала, подержала немного в руках спрятала в сумочку. Наверное, будет растягивать удовольствие дома. А может, прибережет, чтобы у всех на виду съесть его в школе. Правда, налетит толпа голодного воронья с криком: «Дай кусить», зато все будут знать, что лакомства ей по карману, и завидовать.
Завидовать — банану. Капец, конечно. А раньше я и сам завидовал тем, кто приносил в школу бутерброды с сыром или колбасой, а уж Петюне как завидовал, который «Сникерсы» каждый день ел!
— Погнали.
Я оседлал мопед, Лика уселась сзади, и мы помчались в роддом, благо тут было недалеко.
В больничном дворе осмотрелись, не обнаружили ментовский бобик и решили, что отец изгнан с позором. Так было бы лучше для Лялиных и хуже для нас, потому что наша квартира — их с мамой совместно нажитое имущество, и папаша может предъявить на нее права и начать нас выживать. Не нас, мы сами уйдем, — маму с отчимом.
Была у бывшей жены знакомая, которую муж так допек, что она ушла на съемное жилье из квартиры, где у него одна восьмая, дети поначалу с ним жили, и она платила бывшему алименты, потом к ней перебрались. И нормально, чувство вины его не мучило: «Сама, тварь, виновата, загуляла и ушла, а я хороший». Это, конечно, предел низости, но я не удивлюсь такому повороту событий, придется с папашей повоевать.
В палаты к роженицам не пускали, и пространство перед входом в отделение было забито счастливыми отцами с букетами и пакетами. Когда я ходил проведывать бывшую жену в роддом, прямо в палату, мне попадались в основном мужчины за тридцать, сейчас же словно на выпускной института попал — совсем молоденькие все.
С трудом протолкнувшись к двери в отделение, я вызвал медсестру и попросил пригласить Лику Лялину. Когда выражение лица сестрички стало страдальческим, протянул ей апельсин, и она сразу воспылала ко мне симпатией. Убежала в отделение, вернулась растерянная.
— К ней муж приехал, и она ушла.
Девушка встала на носочки, выискивая Анну среди других рожениц, пожала плечами.