— Да потому что мы предохранялись! Андрей просил, чтобы я не переживала. Он вообще уверен, что бесплоден.
Вспомнилось обещание Андрея позаботиться о Наташке. Позаботился.
— Прости за бестактность, как предохранялись? Все это время вы пользовались презервативами и проверяли их целостность э-э-э… после всего?
Наташка опустила голову. Я не видел цвет ее кожи в темноте, но был уверен, что она малиновая.
— Нет, — уронила она.
— Он не бесплодный, у него просто было мало женщин! И были они у него недолго, он просто не успел э-э-э… заделать с ними ребенка.
— У него жена была, умерла семь лет назад. Пять лет они прожили.
Дальше я вел себя, как родитель, и читал лекцию, используя память взрослого:
— Прерванный половой акт дает защиту примерно 75%. То есть за четыре месяца риск забеременеть увеличивается до 100%, если все в порядке у тебя и у него. Справки о бесплодии он же тебе не предоставил? Не предоставил.
— Почему ты так утверждаешь? Андрей сказал, что это безопасно.
— Да потому что идиот твой Андрей! — крикнул я и дальше продолжил просвещать старшую сестру: — Стоит молодым девушкам взять зубную щетку в рот, как они беременеют! Там… ну… у него все равно что-то остается, ну, в смазке. — Теперь я покраснел. — А у некоторых всегда есть… — Как же сложно озвучить эту физиологическую и совершенно естественную деталь! — В смазке хвостатые. Так что молись, чтобы у тебя начался понос, и это было просто отравление.
Все-таки как важно половое не воспитание даже — просвещение! Но не только подростки — взрослые на такие темы предпочитают стыдливо молчать. Моим ровесникам даже интересоваться таким постыдно, достаточно вспомнить урок анатомии, когда мы учили половые органы. Парни и взрослые мужчины знают, что Толстой воевал, в каком году было крещение Руси и что у Венеры нет спутников, а Пифагоровы штаны во все стороны равны, но понятия не имеют, что от прерванного акта девушки беременеют.
Наташка шмыгнула носом, еще раз шмыгнула, закрыла лицо руками.
— Ы-ы-ы, какая же я ду-ура! Что мне теперь делать⁈
Я обнял ее.
— Ждать женских дел. На сколько они у тебя опаздывают?
— Два-три дня обычно. Ы-ы-ы!
Мамкой у беременных подростков я еще не был. И стремно, и странно, и… стыдно. Еще была надежда, что все обойдется. Наташка только за ум взялась — и здравствуйте! Такие грандиозные планы коту под хвост! Столько надежд, и все это придется отложить года на три… Если она захочет откладывать.
— Подождем три дня, и будем решать.
Теперь еще об этом переживать.
— Я же спать не смогу, вся изведусь, — пожаловалась Натка. — Вот какой теперь сон?
— И я спать не смогу из-за тебя.
Наташка судорожно вздохнула. Так и стояли мы, обнявшись, у столба погасшего фонаря. Натка всхлипывала, я ждал, когда она успокоится, чтобы мама ничего не заподозрила. Если бы она узнала, начала бы истерить, а этого нам не нужно.
— До субботы ждать, — вздохнула Натка. — Если в субботу не дождусь, то все.
Она отстранилась, села на корточки и обхватила колени. Ей сейчас, наверное, кажется, что ее жизнь кончилась. Я положил руку ей на голову.
— Я не могу тебе ничего советовать. Никто не может. И не слушай советчиков, слушай только себя. Потому что это твоя жизнь и твоя ответственность.
— А он? — пролепетала Наташка. — Ему мне говорить?
— У тебя есть три дня на раздумья. Все хорошенько взвесь и принимай решение.
— Он обещал, что ничего не будет! — Наташка укусила себя за руку. — Подставил меня, урод! Ненавижу! Нельзя никому верить! Ни-ко-му… Только тебе — можно.
В паре взрослых в таких ситуациях виноваты оба, потому что разделяют ответственность. Кроме случаев, когда мужчина взрослый, а подруга несовершеннолетняя глупая девчонка. Но кто в этой ситуации в большей степени беспомощное дитя — вопрос.
Прорыдавшись, Наташка взяла меня под руку, и мы пошли домой, где на пороге нас встретила мама. Наташка проскользнула в ванную, мама сказал:
— Павлик, звонила какая-то Лика, тебя спрашивала. — Она заговорщицки улыбнулась. — Симпатичная хоть Лика эта?
Это была Лялина, других Лик я не знаю.
— Это просто подруга.
Мама понимающе улыбнулась.
— Так и поверила! Просто подруги ночами не звонят!
Проснувшаяся тревога надавала по щекам, вопя, что с Анной плохо… в общем, случилось что-то ужасное.
— Она говорила, когда перезвонит? — поинтересовался я, покосился на часы: десять вечера.
Телефонная будка стояла прямо возле общаги, где жили Лялины, так что, возможно, Лика перезвонит.
Наташка закрылась в ванной. Мама грифом кружила надо мной, надеясь узнать подробно, кто такая Лика, я ждал телефонного звонка. Если бы отчим маму не позвал, так и крутилась бы, так и приставала бы с расспросами.