— Пашка, это ты? Куда пропал? Все в порядке?
— Отчима жду, — ответил я, зевнув и бросив взгляд в кухню, где мама бездумно замерла над «Коммерсантом». — Так и нет его.
— К бабе ушуршал, — сквозь помехи донесся Наташкин голос.
— Зря переезжали, что ли? — сказал Боря. — В общем, мы тебя ждем, спать не ложимся! А Квазипуп… да чтоб его черти утянули!
Пока выдался свободный час, я достал из рюкзака подаренную дрэком тетрадь с замочком, нашел номера московских друзей, позвонил сперва Алексу, но никто не ответил. Возможно, он переехали в новый дом. Как я теперь про акции «Газпрома» узнаю?
Ничего, выкручусь.
Следующим я набрал Лекса-крепыша, сына директора школы, и узнал, что его отец вцепился в нашего дрэка руками, ногами, зубами и даже волосами, так ему понравилась идея с летним лагерем на море. Сам Лекс с Алексом не общался — считал, что тот зазнался, но сказал, что он поддерживает связь с Олегом.
Новость меня порадовала, потому что я смогу собрать летом друзей в одном месте: и парней из Москвы, и Тима-толстяка, и Каюк пусть тусуется, социализируется. Можно ненадолго деда пригласить, чтобы провел мастер-класс. Кстати, надо ему сказать, что внучку выписали из больницы, но не здесь, чтобы мама не психовала.
В конце концов, день-два, и кто-нибудь ей донесет. Так что лучше, если это буду я.
— Ма, — крикнул я, не кладя трубку, — у Лялиной дочка родилась. Сегодня забрали из роддома.
— Знаю, что родилась, — не глядя на меня, равнодушно ответила мама.
— Лялина с отцом поссорилась. Они вместе уже не живут. Вроде как он ее толкнул, и она этого не простила. Кстати, ты с ним развелась, но выписала ли его?
— Нет. Он просил его не выписывать, — ответила она как робот. — Не волнуйся, он не тот человек, который придет туда, откуда гонят. Он — гордый.
— Буду надеяться…
Я смолк, услышав шум мотора, побежал туда, где окна не заклеены пленкой, но успел увидеть лишь габаритные огни. Отчим. На «Волге», а не на «КАМАЗе». Да странно как едет, в поворот войти не может. Что это с ним? Ему плохо?
— Василий приехал, — крикнул я, и мама забегала, накрывая на стол, засияла.
Я подтащил две объёмные сумки к выходу, и тут в квартиру ввалился отчим — в порванной кожанке, грязный, с подбитым глазом, расквашенным носом, и он него жутко разило перегаром.
— Что случилось? — спросил я, подобравшись.
Отчим привалился к стене, провел по лицу руками со сбитыми костяшками и выматерился. Потом сполз по стене, скрючился на корточках и, всхлипывая, проговорил:
— Нет у меня больше грузовика. Сука, сука, сука-а-а! — последнее он проревел на всю глотку.
Глава 17
Их время
За последнее время уже много раз я чувствовал себя привидением из американского фильма. Это привидение хочет докричаться, достучаться до окружающих, но никто его не слышит и не воспринимает. Сколько раз пытался донести до отчима, что напарник у него дрянь-человек, который его обязательно кинет, но слушать меня никто не хотел.
Что я, сопляк, понимаю в настоящей мужской дружбе?
Да побольше вас!
Естественно, я не стал напоминать отчиму о своих прогнозах. В таких ситуациях особенно опасно произносить: «Ну, я же говорил» — потому что человеку и без того вон, как хреново. Сидит, трясется, плачет, наверное.
Разувшись, я вернулся в кухню, потому что странно и страшно смотреть, как взрослый мужчина рыдает, будто мальчишка. Когда истерика пройдет, он не простит свидетелей своей слабости.
Мама, накладывающая отчему жаркое, посмотрела на меня странно.
— Ты чего вернулся? Поужинать хочешь? Так присаживайся!
Я покачал головой, кивнул на выход.
— Иди к нему. Ему плохо.
Мама выронила половник, поставила тарелку на стол:
— Я же говорила, что-то не так. Что с ним?
Я пожал плечами.
— Не говорит. Истерика у него, весь побитый…
Мама рванула в прихожую, донеслось ее бормотание, всхлипывания отчима. Я был уверен, что дело в напарнике, а не в бандитах, которые его ограбили. Потому что торговал-то он на «Волге», а там не те объемы продаж, чтобы на него охотиться, на мукомольном заводе караулить. Вот если бы он таким вернулся, когда работал по-серьезному, тогда бы я волновался, а так произошедшее — скорее закономерность, чем случайность.
Одно только обидно до скрежета зубовного: меня тоже кинули, ведь это я ремонтировал машину, колеса менял, около сотки вложил. Потому мне тоже было немного обидно, хотелось пойти к этому гнилушке и велеть отдать хотя бы сто тысяч… да нет, честную половину стоимости пусть выплачивает, падла! А не сможет, пусть сдохнет, как Андрюша. Как выяснилось, гнилушки не нужны мирозданию, они только вредят и приближают конец человечества.