И главное правило, какой бы путь ни выбрал артист — нужно быть в центре событий, а это Москва. Только я подумал, что сестра, которую еще год назад я считал пропащей и не любил, уедет от нас, и сердце сжалось.
Потом мы поговорили о том, как нам жить дальше. Наташка пожаловалась, что, пожив в нормальных условиях, она уже не сможет спать, образно говоря, на коврике в прихожей, когда отчим-жаворонок приходит на кухню в пять утра и будит ее. Такое положение вещей вгоняет в хандру и заставляет руки опускаться. Я рассказал про будущий дом, где найдется место и ей, и Боре. Наташка вздохнула, что это очень нескоро, а сейчас она рассмотрела бы вопрос аренды комнаты — заработок у нее приличный, двадцать-тридцать тысяч в месяц. Если десятку отдавать за жилье, на оставшиеся деньги можно питаться. Тем более, в театре премии выписывают. Правда, ей пока не положено, только если мама напишет заявление, чтобы вместо несовершеннолетней дочери деньги давали ей. Но смысла в этом нет, потому что она их будет половинить.
— Мать у нас охреневшая, — сделала вывод Наташка. — Всем родители помогают, покупают что-то, а наша мои деньги половинит вместо того, чтобы помочь. Типа я живу, свет жгу, воду лью — надо делиться.
Волосы на голове шевельнулись. И правда охреневшая.
— Это она когда такое сказала? — утонил я.
— Когда я с пожитками вернулась. Это такие мелочи, полторы тысячи сраных. Но сам факт!
Факт меня взбесил, аж сердце зачастило и захотелось устроить матери выволочку. Отчим ее полностью обеспечивает, я продукты покупаю и работу подкидываю. Что ей те полторы тысячи от дочери, которой и без того тяжело? Раньше она до такого не опускалась. Зачем она это делает? Может, отчим, который похвалялся, что в шестнадцать лет из дома ушел, выедает ей мозг, чтобы и она дармоедов разогнала? Или отчим посредством мамы воспитывает в нас таким образом самостоятельность?
Если бы не опыт взрослого, это имело бы для меня значение, а вот для Наташки имеет и еще какое: она чувствует, что одна в этом мире, и рассчитывать ей не на кого. Или она рассчитывает — на меня?
— Знаешь что, — сказал я. — Давай заключим сделку. Я оплачиваю половину жилья, которое ты найдешь. Если ты делаешь успехи в школе, заканчиваешь год без трояков, то я в июле возвращаю все, что потратила ты.
Наташка аж с шага сбилась, закашлялась. Остановилась и посмотрела на меня, как на оживший памятник.
— Просто ты мне дорога, — ответил я на незаданный вопрос, — и не хочу, чтобы ты страдала.
Она сгребла меня в объятия и сжала. Вот интересно, она и раньше была с волей и мозгами, просто я не замечал этого, или сестрица так изменилась за восемь месяцев? Наверное, все вместе. Все хорошее, что в ней было, отогрелось и пошло в развитие, заглушив озлобленность и тягу к противодействию, а следовательно, алкоголю и наркотикам.
Побродив еще немного, обсудив маму, отчима, отца и Лялину, мы сошлись во мнении, что мачеха из них всех самая нормальная, решила не терпеть мужа-идиота, даже находясь в зависимом положении. Лике тяжко придется, надо будет помогать с ребенком, но она вроде на дыбы не встает. А у меня появилась новая задача: найти Наташке жилье. Думаю, это будет несложно, ведь до лета пустует много флигелей, которые сдают отдыхающим посуточно. Не обеднею я на десять тысяч, что-то придется доложить самой Наташке, а возможность вернуть вложенное здорово ее простимулирует. Впрочем, если она не поступит бесплатно, но возьмется за учебу, я все равно верну ей деньги.
Осталось выяснить кое-что важное, и я спросил:
— Ната, а что делать, если ты помиришься с Андреем? Я знаю, как тяжело отказываться от того, кого любишь.
— Да откуда тебе знать? — взвилась сестра, но быстро сообразила, что ляпнула не то. — Извини. Да, это тяжело, но я справлюсь. Постараюсь на работе с ним не пересекаться. Он хороший, добрый, но ты прав: мне надо двигаться вперед, а ему хочется оставаться на месте. Я не буду с ним встречаться, не переживай. Он и сам все понимает, все время говорил, что я его брошу и вроде как даже готовился. Это жутко бесило, а теперь я понимаю. Думаю, он не станет меня преследовать.
— Я с ним поговорю, если будет преследовать, — пообещал я. — Он поймет.
Домой мы пришли в половине одиннадцатого. Отчим уже спал, Боря рисовал, не обращая внимания на включенный телевизор, а мама была на кухне. Как выяснилось, ждала меня. Выбежала в коридор, указав на дверь спальни.
— Паша, я все сделала. Купила акции винзавода, шесть штук. Еще купила вина, восемь ящиков пока. Тебя мы не дождались, я позвонила маме, договорилась, что Вася завтра завезет.