— Тут у нас прихожая. Маленькая, но тепло держит, — с любовью говорила она.
Дальше была клетушка-коридор, дверь прямо — в комнату, дверь направо — в туалет, дверь налево — в кухоньку, тоже крошечную. Все пространство занимал стол, а в углу находилась печь — почти такая же, как у нашей бабушки.
— Вы не смотрите, что тут прохладно, никто же не живет. Печь топит хорошо, стены утеплены, никакой плесени нет.
Наташка шагнула в кухню, открыла и закрыла шкаф, потянулась к полочке — примеряясь, как она будет тут расставлять посуду. Все было старым, но чистым и ухоженным. За стол больше трех человек не влезет, но нам и не нужно. Нахваливая эту хижину дяди Тома с низеньким потолком, построенную, судя по всему, из того, что было под рукой, хозяйка открыла дверь в комнату.
— Вы не смотрите, что печь, тут грамотная система отопления, тепло идет по стене, и температура держится во всех комнатах. Хотите, затопим, и посмотрите? Вот, видите, заслонка? — Старушка схватила стул, чтобы на него взгромоздиться и достать заслонку, которая находилась довольно высоко, Егор перехватил ее и вернул на землю, продолжил:
Горячий воздух идет не прямо вверх, а по системе пустот в стене, отчего они нагреваются, а кирпич держит тепло.
— Ясно, — кивнул я.
— Два раза подкинуть дров достаточно, — все трещала старушка.
В проходной комнате стояли две панцирные кровати, старый стол, шкаф. Маленькую спальню чуть ли не полностью занимала двуспальное ложе, сколоченное, видимо, из досок. Также тут был антикварный шифоньер. И все. И крошечный пятачок, где едва можно развернуться. На побеленной относительно ровной стене висела картина — голая тетка в лесу, трогающая ногой воду в реке.
— Какая площадь домика? — спросил я.
— Тридцать шесть квадратных метров, — хором ответили мать и сын.
— Почти как двухкомнатная квартира, — с гордостью произнесла старушка.
Да уж. Если сравнивать с сараями, которые мы видели, этот был вполне ничего, и практически даром. Но память взрослого вопила, что это будет не жизнь. Где душ? Где батареи? Где просторная кухня, ровные стены, вменяемой высоты потолок и нормальная кровать? Не удержавшись, я встал на цыпочки и коснулся потолка. Видимо, у меня все было написано на лице, потому что Боря и Наташка посмотрели умоляюще. Им тут явно нравилось, а мне нет. Вообще не улыбалась перспектива каждый день топить печь и нюхать дым. Потом топить титан, чтобы помыться… В общем, добывать комфорт.
— А где душ? — спросил я.
— Идем покажу, — хозяйка сделала приглашающий жест.
Он находился в сарае за нашим домом, спасибо, к нему вела асфальтовая дорожка между грядок, не по земле добираться.
— Ну, как вам? — с некой гордостью спросила хозяйка.
«Двойка с плюсом», — подумал я.
— Хорошо! — воскликнула Наташка.
Неужели они это искренне? Ну ладно, если им нравится, можно перекантоваться тут. Не представляю, как Наташка с ребенком будет здесь выживать, это нужна комфортная трешка.
— Нам нужно посоветоваться с родителями, — проговорил я, решив пока не давать положительный ответ. — Двадцать тысяч, значит?
— Пусть будет пятнадцать. — Хозяйка приложила руку к груди. — Я не буду вам мешать, честное слово. Вы живете совершенно отдельно, вы тут, я там.
— Одна только просьба будет, — сказал Егор, косясь на мать.
— Ну зачем ты⁉ — вспыхнул она и потупилась. — Я не хочу никому доставлять неудобств.
— Какая просьба? — уточнил я.
— Утром набирать два ведра угля и оставлять в котельной. Ну, или с вечера, а то маме тяжело.
— Без проблем, — ответил я. — Нам нетрудно человеку помочь. Давайте мы поговорим с родителями и ответим вам. Напишите свой телефон.
Зинаида Павловна уковыляла писать телефон, мы остались, и воцарилось молчание.
— Я позвоню через пару часов, — пообещал я, не уверенный в своих словах, потому что мне тут не нравилось.
Хозяйка вынесла листок с номером, проводила нас до калитки, и мы распрощались. На остановке Наташка заявила:
— Нормальный домик, чего не так? Дешево, бабка спокойная.
— Да! — поддержал ее Боря. — Я лучше титан растоплю, чем ездить в школу буду хрен знает откуда и на час раньше вставать.
— Если ты не хочешь там жить, я сама буду снимать, — сказала Натка.
— И моих сил больше нет! — воскликнул Боря. — Квазипуп задолбал! Домой я больше не вернусь, пока он там.
Показался автобус, мы подождали, пока выйдет первая порция народа, и поехали домой, а Боря — к Каретниковым. Телефон он оставил у себя.
Вышел он на остановку раньше, и мы остались вдвоем. Наташка сразу расслабилась и погрустнела.
Уже стоя на нашей остановке я сказал Наташке:
— Насчет теста. Тетка, у которой я его покупал, сказала, что надо его использовать утром.
— А как? — Наташка достала тест, повертела в руках. — Тут все по-немецки.
Краснея, пришлось объяснять. Сестра тоже покраснела до кончиков ушей, казалось, она сейчас источает тепло, как раскаленная печь.
— Только спрячь его хорошенько, а то мама любит рыться в чужих вещах.
Наташка принялась прятать улику, а я сказал:
— Может, и нет никакой беременности. Но тест не дает стопроцентный результат на ранних сроках.
— Дожить бы до утра, — вздохнула сестра, обернулась. — Господи, как же домой не хочется!
— Если для тебя это важно, давай сейчас позвоним тем людям и скажем, что мы готовы снимать дом. Кстати, все наши прежние договоренности аннулируются. Если ты беременная, я все расходы беру на себя, только доучись. Хочешь, в вечерку переведешься…
Она передернула плечами.
— Там одни бичихи и дуры.
— Они тебя не знают, ты не знаешь их. Смотри сама. Если не хочешь, я попытаюсь договориться, чтобы ты сдала экзамены на особых условиях, но не факт, что получится.
Натка закусила губу и часто задышала — представила, что ее ждет, когда все узнают о беременности. Аж мне передалось ее отчаянье. Вспомнился наш дед, который молодух домой водит, а теперь скоропостижно станет прадедом. Вряд ли его это обрадует. И бабушку не обрадует, так что путь не знают до последнего.
В конце концов, вдруг это ошибка, и нет никакой беременности. Вот счастье-то у Наташки будет! Не надо отказываться от мечты, можно спокойно поступать в театральный…
— Так что ничего не бойся, я с тобой. Слышишь?
Наташка сморщила нос, кивнула. Я продолжил:
— Вырастим, воспитаем.
— Павликом назовем, — совершенно серьезно проговорила Наташка.
Начался дождик, и мы побежали домой. Едва переступили порог, из зала выбежала мама с лицом, как у терминатора. Впилась взглядом в Наташку и сказала строгим тоном:
— Наташа, идем, есть серьезный разговор.
Над матерью будто бы клубились чернильные тучи и, предсказывая беду, грохотали громовые раскаты. Натка нервно сглотнула слюну.
— А в чем дело? Сейчас-то что не так?
— Не при Павле, — отрезала мать и, приглашая войти, сперва открыла дверь в зал, потом — в свою спальню. — Идем.
Сестра бросила на меня испуганный взгляд и последовала за родительницей. Мой путь лежал в кухню, где я загремел посудой, думая о том, где сейчас отчим. Наверное, катается на своей «Волге» по деревням, продает масло и консервы. Топчет мою бизнес-идею. Следом вспомнилась бабушка, которая передала, что у деда кончается вино, и неплохо бы передать его в ближайшее время. Значит, надо опять дергать маму, чтобы она закупилась у бывших коллег. И напомнить ей про акции, а то как-то тема заглохла.
Еще неплохо бы придумать, где хранить накопленную неприличную сумму. Или правильнее куда-то вложить деньги, например в землю? Нет, неудобно, я-то пока ничего купить не могу. А может вложиться в оборудование для мастерской? Найти человека, который мотается за границу, заказать ему тот же подъемник. Можно, конечно, и в яме ковыряться, но оборудование увеличит не только престиж мастерской, но и условия труда. Не говоря про всякие шуруповерты. А еще неплохая тема — автомойка, в городе ни одной толковой нет. Есть портативные передвижные автомойки в виде мальчиков с ведрами. И шиномонтажку неплохо бы…