Мысли оборвались, когда из спальни донесся Наташкин вопль:
— Это мои личные вещи! По какому праву…
— По праву твоей матери!
Дальше мама говорила неразборчиво, я услышал только: «Веду календарь, зная, что…»
Она что же, помечает, когда у Натки женские дни, а потом ищет по мусорным ведрам прокладки, зная, что ее дочь имеет отношения с мужчинами⁈ Ну дела-а-а…
Хлопнула дверь. Донесся топот.
— Я не хочу жить, как в тюрьме! — крикнула Наташка и начала одеваться. — Где вещи обыскивают. Это неправильно! Когда тебе лезут в трусы.
— Тише! — шикнула мама.
— А и пофиг. Я собираю вещи и ухожу.
— Куда ты пойдешь? Рожать под забором? — сдала с потрохами Натку мама.
— Тебе показать, да? — встала в позу Наташка. — Ща достану и покажу, чтобы тебе спокойно было.
Захлопали дверцы шкафов. Мама примирительно что-то забормотала, но Наташка не отвечала ей, увлеченная сбором вещей. Было слышно лишь, как она всхлипывает. А я понял, что придется нам экстренно снимать хижину у Зинаиды Павловны.
— Борю выжили, теперь меня выжили, — вскрикивала Натка.
Зареванная мама влетела ко мне в кухню.
— Павлик! Ну объясни ты ей! Она уходить собралась. Куда она пойдет⁈ Ну куда?
Было видно, что мама искренне расстроена, но не поняла, что сделала не так. Возможно, она начала унижать или запугивать Натку, которая в самом деле может быть беременной, и та не выдержала. А может, Натка просто решила, что это удачный момент, и можно уходить, не объясняясь.
Глава 16
Что люди скажут⁈
— Совсем обнаглела, — ворчала Наташка, когда мы шли к Каретниковым, чтобы позвонить, — даже не стесняется, что следит за мной!
Вспомнилось, что Наташка еще совсем недавно была такой же и не испытывала стыда, когда переворачивала наши с Борисом ящики с тетрадями или трусами и носками, могла в рюкзак без спроса залезть за ручкой, навести там хаос — ну а че такого?
— Рыться в чужих вещах стыдно, — сказал я. — Как бабушка ее этому не научила?
— Может, научила, но забылось, — предположила Натка, задумалась о своем и улыбнулась. — Господи, счастье-то какое! Свой домик! Никаких тебе побудок на рассвете, никаких обысков и тупого контроля.
— Обещаю, что контроль будет не тупым, — отшутился я.
Натка махнула рукой.
— Можно вообще без него. Я теперь не погуляю. Какие могут быть гульки, когда… — Она вздохнула и погрустнела.
— А прикинь, если ложная тревога?
— Это будет самый счастливый день моей жизни! — просияла Наташка. — На все деньги, что я отложила, закатим пир на весь мир! — Она сложила руки лодочкой и посмотрела вверх, будто там сидел дядя, который раздавал всем счастье. — Господи, пусть я не буду беременной! Я так молода для этого! Обещаю, что до свадьбы — ни-ни!
Ну, это она погорячилась, с ее-то темпераментом и влюбчивостью!
— Тест — это еще не сто процентов, помни об этом.
— Ох, но все равно хоть что-то. Как до утра дожить-то? Снова не спать. И еще мать орала, все соседи слышали, начнется теперь…
— Не так уж громко она кричала, вряд ли соседи разобрали слова и вникли в суть. Не переживай.
Как обычно, Каретниковы нас встретили с распростертыми объятиями, усадили на кухне, и Наташка принялась жаловаться, как ей не дают спать, как мама обыскивает вещи и заставляет оплачивать коммуналку. Тетя Лора слушала, и ее глаза лезли на лоб. Дав Натке выговориться, она сказала:
— Боря говорил, что домик, который я советовала, вы посмотрели, и он вам понравился. Так идите туда и живите себе спокойно.
Леонид Эдуардович отхлебнул чаю, покачал головой.
— Все равно с родителями нужно договориться и решить все мирно. Ни одному из вас нет восемнадцати, теоретически вы не имеете права находиться без присмотра родителей, и, если они заявят о вашей пропаже, вас вернут домой насильно. И не вздумайте жаловаться на родителей — могут определить в детский дом.
— Мы оттуда сбежим, — проворчал Боря.
— Найти вас будет очень просто, — расстроил его Каретников-старший. — И вернуть насильно, поставив на учет в детской комнате милиции. Я, конечно, могу ошибаться, но наиболее вероятное развитие событий именно такое.
Воцарилось молчание. Воспользовавшись им, я отправился в прихожую звонить Зинаиде Павловне. Ну, или его сыну Игорю — кто трубку возьмет.
Ответил Игорь. Судя по интонации, очень обрадовался, сказал, что можно заселяться хоть сейчас и предложил растопить печь, чтобы, когда мы приедем, было тепло. Боря, который стоял рядом и слушал, аж подпрыгнул от счастья.
— Переезжаем, — заключил я, надеясь, что поставлю точку в этом неприятном событии.
Донесся голос Наташки:
— Так что, мне им пригрозить органами опеки?
Что ответила тетя Лора, я не слышал. Вернулся за стол, поднес чашку чая ко рту, и тут в дверь позвонили.
— Баптисты! — радостно предположил Боря.
— Продавцы ерунды задорого, — вздохнул Илья. — Два дня подряд разные приходили. То посуда за двести долларов, то гербакайф.
— Уходите, нам ничего не нужно! — грозно пробасил Леонид Эдуардович, но звонок прозвучал еще раз, донесся знакомый женский голос:
— Наташа, Павел! Открывайте, я знаю, что вы там!
— Мама, — насупилась Наташка.
Тетя Лора поднялась и прошептала:
— Давайте не будем ссориться, а попытаемся решить проблему мирно. Обещаете? — Она посмотрела на Борю и Наташку. — Никаких обвинений!
— Постараемся, — буркнул Боря, насупился, скрестив руки на груди.
Тетя Лора пошла открывать.
— Привет, Оля, — проговорила она в прихожей. — Да, дети здесь. Проходи на кухню, чаю выпьешь, и помиритесь.
Мама что-то невнятно забормотала. Илья вскочил ставить чайник. Ян вздохнул, поднялся и направился к выходу. Когда вошла мама, показалось, что в маленькой кухне стало не протолкнуться. Называется, чувствуйте себя как дома. За столом было всего четыре места. Леонид Эдуардович отодвинул его от стены, чтобы все поместились, тетя Лора принесла два стула из зала.
— Давайся сядем и поговорим, — предложил хозяин, занял место во главе стола, лицом к двери.
Мама сжала-разжала кулаки, и я заметил, что ее пальцы дрожат. Она себя накрутила и пришла сюда ругаться, ее встретили хлебом-солью, и она не знает, что делать.
— Вы их покрываете! — проговорила мама тоном обиженной девочки, которая при учителе предъявляет обвинение обидевшему ее хулигану. — Они уходят из дома, а вы их прикрываете! И они не слушаются!
— В чем они не слушаются? — спокойно спросил Леонид Эдуардович.
— Во всем! Ни во что меня не ставят!
— А можно подробнее, вот сейчас конфликт произошел из-за чего?
Мамины щеки вспыхнули, ноздри раздулись, а пальцы помимо воли стали теребить скатерть.
— Я… не буду выносить сор из избы.
— Хорошо, про этот раз вопрос снимается. Когда они еще не слушались и в чем? Они плохо учатся? Нарушают закон? Употребляют? Шумят? Портят имущество? Не помогают по хозяйству?
Окажись на месте мамы отец, он бы выкрутился и все так перевернул, что мы сильно виноваты во всем просто потому, что виноваты. У мамы же не хватало изворотливости и смекалки. Она покрылась красными пятнами и забормотала:
— Понимаете, мы все живем под одной крышей. Василий… отчим… очень педантичный человек, а Боря…
— Свинья, — буркнул Боря и насупился.
— Боря рассеянный. Василий пытается приучить его к порядку, а Боря с ним ругается.
— А почему бы ему просто не оставить в покое детей? — не выдержала тетя Лора и сразу же виновато смолкла.
Что она подумала, я догадывался: «Это как инвазивный вид. Пришли кошки и сожрали всех киви в Австралии, рапаны сожрали мидий, белые истребили индейцев просто потому, что сильнее, а по сути, они захватили чужое. Так и Василий пришел на все готовенькое и наводит свои порядки».