— Лаки, нет! — скомандовал я, и он уселся, колотя хвостом и перебирая лапами, а я кивнул Лидии: — Доброе утро!
— Пришла за ним, — она указала на Лаки. — Дети соскучились.
Лидия застегнула ошейник с поводком на шее нашего Счастливчика и отчиталась:
— Вчера только приехали. Документы детей забрала, завтра буду писать заявление на усыновление всех троих, и — суд. Очень волнуюсь!
— Все будет хорошо, уверен, — ободрил ее я и кивнул на Лаки. — Мы его тут немного воспитали, в основном Боря, конечно. Когда Лаки собирается прыгнуть, нужно сказать «нет», и он не будет. Если можно, то… вы поняли. Но обязательно добавлять «Лаки».
Пес обернулся и тявкнул. Я продолжил:
— Еще он научился давать не только одну лапу…
Пес поднял лапу и дернул ею.
— Но и вторую.
Глядя на меня и улыбаясь, Лаки махнул другой конечностью, я обнял его.
— Умница. Еще он знает команду «Лаки, стоять». «Голос». Жаль расставаться с ним. За эту неделю как родной стал.
Лидия погрустнела.
— Я понимаю, это твой пес, но дети по нему скучают. Вот, первым делом за ним прибежала. Но если нет, значит нет…
— Конечно да! — сказал я.
Лаки только и ждал команды «ДА», подскочил и исполнил ее — прыгнул на Лидию. Она еле устояла на ногах и воскликнула:
— Нет, Лаки, нет! — И пес виновато встал на четыре лапы.
Зинаида Павловна, наблюдающая за нами, рассмеялась, обнялась с Лаки на прощание.
— Даже мне жаль отдавать такого красавца, но он мне весной все грядки вытопчет.
На крик выбежал Боря, увидел Лидию и совсем погрустнел. Подошел, погладил пса, но тот отреагировал на него вяло, хозяйкой он признал Лидию.
— Приходите в гости, — проговорила она, выводя Лаки со двора — он чуть ее не утащил, желая обнюхать кусты.
— Стоять! — скомандовал я, и пес замер, а я обратился к Лидии: — Вот еще одна важная команда.
Мы с ней обнялись.
— Держите меня в курсе. Если что-то понадобится, говорите.
— Вы в школу не опоздаете? — вернула нас в реальность Зинаида Павловна, и мы побежали собираться.
— Извини, что наехал, — проговорил Боря, обуваясь. — Но было противно.
— Да не собирался я лазать по твоим вещам. Просто подколол.
Я протянул руку, Боря пожал ее. Схватив вещи, мы побежали на автобус. Мне предстоял день организационных моментов: всех пригласить, кого не увижу лично, тому позвонить. Но мысли мои были в основном об одном: Вера. Хотя бы она не постеснялась прийти на мой праздник!
Слава богу, дождь не пошел, и все наши собрались возле шелковицы. Партия из Верхней Николаевки приезжала позже остальных, и все уже собрались. К нам бежала Лихолетова. Надо же, редко когда в сборе ну прямо все.
Дождавшись Раису, я хлопнул в ладоши, привлекая внимание.
— Народ! Важное объявление.
Мановар догадывался, о чем пойдет речь, потому не удивлялся, жевал себе жвачку. Остальные замолчали и окружили меня.
— Знаете, где находится кафе «Улыбка»? — начал я издали, вспоминая солнечных Афанасьевых.
Воцарилось секундное молчание. Памфилов ответил за всех:
— Возле поля конопли.
Все захохотали, включая девчонок. Памфилов раздулся от гордости. Подождав, пока все отсмеются, я продолжил:
— Платановая аллея в центре, возле фонтана, до набережной пятьдесят метров. Там есть огромное кафе. В субботу, двадцать шестого февраля, торжественно приглашаю вас в кафе «Улыбка» в пять вечера на празднование моего дня рождения и днюхи Егора.
— Прямо в кафе? — уточнил Памфилов.
— Да, прямо в кафе, — кивнул я и подмигнул Борису.
Илья пожал мою руку и улыбнулся.
— Нашел помещение! Отлично.
— И еда будет, или только торт? — уточнил Рамиль.
— Приходить голодными — это главное условие, — сказал я.
Лихолетова почесала кудрявую макушку, задумалась ненадолго и воскликнула:
— Это ж бабла немерено! Нам что, машину тебе дарить?
Я немного слукавил:
— У меня есть один должник, он проставляется, так что не парьтесь.
— Ну че, крутяк, — оценил Кабанов.
Мы двинулись к школе. Друзья делились опытом, кто и когда был в кафе с родителями. Только Кабанову посчастливилось обедать в ресторане, когда его отец еще был жив. Ну и Рамиль частенько ел в забегаловке при рынке, но это совсем другой уровень. Гаечка не была в кафе ни разу в жизни, остальных родители водили есть мороженое в «Алесю», когда они были мелкими и агрессивная тетка еще не озверела.
— А там почему нет? — спросил Димон Чабанов про «Алесю».
— Там зверюга работает, которая не даст веселиться.
— А мы будем веселиться? — округлила глаза Алиса.
— Еще как будем, — пообещал я.
— И танцы-шманцы? — Рам покосился на Алису, видимо, представляя, как будет ее приглашать.
— Конечно. Мы будем там до ночи, хозяева согласились.
Только Мановар был не радостным, плелся в хвосте, повесив голову. Оставив толпу делиться впечатлениями, я подошел к нему и спросил:
— Что-то случилось?
— Еще как случилось, — злобно процедил он.
Егор пришел веселым, это моя новость так его расстроила. Интересно, почему? Я крикнул друзьям:
— Народ, вы идите, нам поговорить надо с Мановаром.
Когда идущие позади Гаечка с Алисой удалились метров на пять, я прошептал:
— Что тебя так расстроило? Факт, что празднуем в кафе?
— Я не приду, — буркнул он.
— Офигел? — воскликнул я. — Почему?
— Я не потяну скидываться, у меня ваще нет бабла, билеты склеиваю, чтобы ездить.
— Да не парься, если бы я хотел от тебя денег, наверное, посоветовался бы. Просто приходи.
Он немного воспрянул, выдохнул с облегчением. Я сказал:
— Про типографию помню. Еще не ходил туда и ничего не спрашивал. Если не выгорит, просто рисованные постеры продавать будешь. Постараюсь помочь.
Шумно сглотнув слюну, Егор пожал мою руку.
— Спасибо. Со своими отмечу потом, на «Утюге», например. Но хоть торт-то можно принести? Мама печет на продажу, у нее классно получается.
— Торт лишним не будет. Приноси конечно. Погнали! Мне еще в учительскую надо заглянуть.
Я догнал основную толпу, отмахнулся от вопроса Гаечки, чего хотел Мановар, рванул по лестнице на второй этаж, в учительскую. Оробев, остановился у двери, отошел к окну, достал пригласительные из кармана рюкзака. Руки подрагивали.
Как это будет выглядеть? Что сказать? А если Вера откажется сразу? Я мотнул головой. В горле стало горячо. Широким шагом в учительскую вошел дрэк… Наверное, все в сборе.
Вдохнув и выдохнув, я постучал и вошел, не дожидаясь приглашения.
— Доброе утро! — поздоровался я так громко, что все обернулись, нашел взглядом Веру и тотчас отвел его, дальше говорил, глядя на дрэка: — Попрошу минуточку вашего внимания. Маленькое объявление! На следующей неделе у меня день рождения, мне пятнадцать лет. Дорогие учителя! Буду очень рад вас видеть в субботу, в двенадцать дня в кафе «Улыбка».
Я принялся раздавать пригласительные учителям, которые у нас ведут уроки. Первому вручил пригласительный директору, потом сразу же — Вере, Илоне Анатольевне, математичке Инночке, химичке, физюле, Кариночке, Елене Ивановне, которая пришла позже, и ей пришлось объяснять все заново.
Она посмотрела, как на больного, и спросила:
— Ты пригласил учителей? На свой день рождения?
— На первую его часть, которая для взрослых, — ответил я. — Это наименьшее, что я могу сделать в благодарность за ваш труд.
Англичанка, Илона Анатольевна, чуть не прослезилась от моих слов. А мне было неудобно перед учителями, которые у меня не вели, приглашение не получили, хотя тоже тут присутствовали.
— Огромное спасибо, Павлик! — поблагодарила англичанка. — Мы все придем. Да, Геннадий Константинович?
Дрэк смутился, потер лысину — он с таким сталкивался впервые.