— А ты что?
— Сказал, что съезжаем. — Я перешел на шепот, подозревая, что хозяйка нас подслушивает под окном: — Она сначала права качала, потом испугалась, что мы уйдем, и кто тогда ей уголь набирать будет и мусор выносить?
— Вот блин! — Боря поскреб макушку. — И что нам делать? Я только жить начал и не хочу к Квазипупу.
— Мы и не пойдем. И отсюда срываться не будем. Если подвернется что-то толковое — сразу сбежим. Но уже не будем рассматривать такие домики, которые на одном участке с бабулями.
— Вот же… кто бы мог подумать, — вздохнул Боря и резко сменил тему: — Давай я тебе плакаты покажу.
Не дожидаясь ответа, он принес из комнаты альбом для рисования и показал Сандру и какую-то грудасто-жопастую даму.
— Круто, — оценил я. — Сейчас поем и в типографию поеду. Давай свои художества.
Боря отдал мне картинки, которые я уже видел.
— Можно же на дискету разные фотки скопировать, и пусть печатают, как с фотографии, — предложил он. — Правда непонятно, как их на ту дискету загнать.
— Не факт, что в старой типографии будет современное оборудование, — сказал я. — Съезжу, узнаю. Может, все проще, чем мы думаем. А вообще, надо еще актеров размножить, которые девчонкам нравятся, календари с ними будут разлетаться, как горячие пирожки. Ну и полуголые бабы, их мужики потащат в гаражи, а дальнобойщики украсят ими салоны своих фур.
— И вообще, что-то крутое нарисовать! Шреддера, терминатора, робокопа, Бетмена. Да, ты прав. Надо рисовать не только певцов.
— Сначала уроки, — напомнил я.
Это мне со знаниями и опытом взрослого учеба давалась более чем легко, Боре приходилось обращаться за помощью, а иногда даже зубрить.
— Да, — вздохнул Боря, и я понял, что, пока меня нет дома, он будет рисовать, а как появлюсь, для видимости засядет за учебники.
Сейчас, пока «двоек» не нахватал, гонять его бесполезно. А как только успеваемость начнет снижаться, мне учителя скажут.
Приготовленного обеда дома предсказуемо не оказалось. Я перекусил бутербродами, вышел на улицу и запрокинул голову, глядя на серые тучи. Будет дождь или нет? На мопеде ехать или на автобусе?
Будто отвечая на мой вопрос, на нос упала капля. Спасибо, мироздание, ответ понятен. Вытащив из старых ботинок заначку — пятьдесят долларов мелочью — я прихватил зонт и направился на остановку, думая о том, что в Москве наверняка есть все, в том числе типографии, работающие с цифровыми носителями. Проблема, что меня там нет, а на пальцах не объяснишь, что тебе нужно.
Вернусь — позвоню Игорю боксеру, он-то парень современный, должен разбираться в молодежных течениях. Кого любят мои ровесницы? Бон Джови, Джексона, «На-на»… Кого еще? Без понятия. Надо будет у девчонок и спросить.
— Дискеты? — прищурился сотрудник типографии, похожий на Шурика в старости.
Видно было, что он так же далек от компьютеров, как я — от Южного полюса.
— У нас оборудование еще со времен Союза, какие компьютеры⁈ — Он разложил Борины рисунки, почесал свалявшиеся космы. — Надо это сфотографировать, отретушировать, вот тогда я смогу сделать пятицветную печать…
— Они же черно-белые. — Я выложил на стол рекламную газету с цветными картинками. — А вот это вот где печатали?
— Это — в областном центре, — вздохнул Шурик. — У нас нет такого оборудования. То, что тебе надо, есть в Москве точно, я слышал. Насколько помню, называются они Чеховский и Можайский полиграфкомбинаты. Если тебе так надо, думаю, можно договориться.
— Спасибо.
Я достал ежедневник и записал названия, чтобы не забыть. Все замыкается на Москву. Сам я в ближайшее время туда не собираюсь, дед мне в таком молодежном деле не помощник… И снова вспомнился Игорь боксер! Сегодня же ему позвоню и все выясню, а потом выясню, кто нравится девчонкам.
— Скажите, а сколько стоит, чтобы разместить объявление на первой полосе? — Я разгладил рекламную газету.
— Тридцать пять тысяч четыре выпуска, десять — один. Именно такого формата, на четверть страницы. Примерно двадцать долларов, если в валюте, — ответил Шурик, теряя ко мне интерес.
Эх, сюда бы комп из будущего, диск с фотографиями и цветной принтер! Озолотиться можно было бы, Мановар стал бы миллионером. Но пока таких технологий нет, наверное, даже в Москве.
Простившись с ним, я побежал в «Улыбку», готовый внести тридцать долларов задатка. Только сейчас в голове шевельнулась мысль о том, что меня могут кинуть. Теоретически — да, такой вариант всегда существует. Практически… Кинув меня на копейки, Афанасьевы создали бы себе проблемы. Ведь ясное дело, что у богатого мальчика есть родители, которые не обрадуются тому, что сына кинули на деньги.
Да и достаточно посмотреть на Афанасьевых, увидеть, сколько сил и души они вкладывают в заведение, и становится ясно, что это порядочные люди.
Меня захватила идея открыть точки с плакатами и постерами. По одному возле каждой школы! Интересно, реально ли это и сколько будет стоить?
Когда-то я посочувствовал талантливому интернатовскому мальчику и поддержал его на соревнованиях. Теперь у меня есть бесценный контакт человека, который по сути — мост между прошлым и будущим. Уверен, Алан не откажется мне помочь, и тогда друзья без работы не останутся. Постеры продавать круто, это не какие-то трусы и носки.
В голове зрел дерзкий план создания собственной империи. Империи, где учитываются интересы всех граждан, а не только правящей элиты. Если думать, что наш город существует отдельно от мира большой политики, получалось очень круто! Например, если создать свою газету, где немного новостей, немного гламура, а остальное — объявления, то будет рычаг формирования общественного мнения. И нужна своя программа на телевидении…
Только я размечтался, как проснулась память взрослого и объяснила, как долго все это просуществует. Стоит чуть-чуть высунуться, и сразу находится кто-то более сильный, желающий у тебя все отнять. В девяностых было полно предпринимателей, которые вовремя нашли ниши и заработали миллионы. Потом ниш стало меньше, а миллионеров сколько было, столько и осталось, но развернулась борьба. Когда победили сильнейшие и с помощью чиновников и ментов уничтожили конкурентов, пришел черед их самих.
Где в этой пищевой цепочке мое место?
А ведь рано или поздно разинут роток на что-нибудь мое. У меня нет знакомых генералов милиции, и политических деятелей знакомых нет. Единственное, что есть — дар внушения, который срабатывает только на слабых. Или со временем я научусь влиять и на сильных?
Гадостно стало от мысли о том, что сейчас все легко и бодро, но придет время, когда у меня все отнимут. Нет. Не позволю. Неразумные существа сами не понимают, что они приближают собственную кончину.
Надо подумать, кого приглашать на день рождения, чтобы случайно никого не забыть. Конечно же Каналью. Скорее всего, он не придет, потому что работа и наконец приедут запчасти для иномарок. Лялиных? Хотелось бы увидеть Анну и Веронику, и Лику, и маленькую Дианочку, но как это воспримет мама? Наверное, стоит с ней поговорить.
Андрей с Наташкой приглашены, они объявят о желании пожениться. Гайде Синаверовна — она мне интересна, это раз, два — маме будет с кем поболтать, ведь из-за огромного количества приглашенных мой день рождения будет напоминать скорее светский прием.
Наверняка злые языки скажут, что я колочу понты и покупаю расположение значимых взрослых. На самом же деле мне просто хочется, чтобы учителя, перебивающиеся с картошки на капусту, хотя бы нормально поели и у них появился повод выйти в свет.
Да что я вру себе? Совсем другие у меня мотивы, у них даже имя есть — Вера.
Кого точно приглашать не буду — отца. Или зря я так? Все равно он не придет, а формальности будут соблюдены? Нет, не буду. И так поводов испортить мне праздник будет много. Чего стоит одна Наташкина женитьба! Интрига года, как мама и бабушка отреагируют.