Замок на двери нашего подвала был добротным, и Леониду Эдуардовичу пришлось поработать ломиком, а потом — топором. Изнутри дохнуло сыростью, теплом… и сигаретами. «Славяне» там курили.
— Проходите. — Отец Ильи сделал приглашающий жест и поднял чемодан, который тащил я, пропустил нас и пошел следом.
Внутри все было так же, как раньше, только спортивный инвентарь вынесли: убитый диван, старый стол, два колченогих табурета и ободранный старый стул. Со стены в нашу сторону тянул руку Шреддер, будто хотел нанизать на шипы, чуть дальше был Терминатор с пистолетом.
— Боря рисовал? — севшим голосом спросила Вера Ивановна, опускаясь на диван.
— Боря, — подтвердила Алиса и принялась одеревеневшей тряпкой смахивать со стола крошки в консервную банку с окурками. — Тут бандиты жили, представляете? Которые устроили в городе стрельбу.
— Ага, потом их самих постреляли наши бандиты, — дополнила рассказ Гаечка, а когда Вера Ивановна повела плечами, добавила: — Не здесь. Отсюда они уже сбежали.
Все уже знали, что отец Барика помогал «Славянам», возможно, именно он и привел их в город, но говорить учительнице не стали. Барик и так в тину ушел, на глаза нам показываться боится, и гопота постарше его гоняет — он дома все время сидит.
— Будете чай? — предложил Леонид Эдуардович. — Вы, наверное, замерзли. Давайте поднимемся к нам, но здесь, признаться, теплее.
Вера Ивановна с готовностью вскочила.
— Буду очень благодарна… Мне нужно… А где здесь туалет?
— Увы, нет, — развел руками я.
— Идемте же! Ребята за вещами присмотрят, — повторил Каретников-старший.
Я уселся на нагретое учительницей место, проводил ее взглядом. Натуральная бурая шуба была такой длинной, что подметала пол.
— Можно считать, что база к нам вернулась? — потерла руки Гаечка и уселась рядом, стягивая шапку и хлопая себя по обветренным щекам.
— Наверное, — ответил Илья, расстегивая пуховик.
Я подумал о том, как реагировали бы службы спасения, случить такой ураган в будущем. Изменилось ли что-нибудь за тридцать лет, кроме красивых фасадов зданий? Скорее всего, нагнали бы военных, развернули палатки, устроили полевую кухню и кормили всех желающих, чтобы люди не голодали. В будущем с продуктами проще, сейчас же магазины еще пустые, и пополнить запасы нечем, только на рынке есть какой-никакой запас продовольствия. Насколько помню, люди долго сидели в холодных квартирах, те, у кого запасов продуктов не было, голодали, ели гречку и пшенку на воде на завтрак, обед и ужин. Но почти все живут со стариками, а те в память о голодных временах запасают крупы.
Сделалось жарко, и мы сняли верхнюю одежду, в тепле нас разморило, и я понял, что сегодня мы больше никуда не пойдем, будем участвовать в обустройстве базы.
Через полчаса пришли участковый и Овечкин, принесли разобранную кровать Веры Ивановны.
— Собрать сможете? — спросил инспектор по делам несовершеннолетних, глядя на меня.
— Попробуем. Илья, тащи инструменты. Знаю, они у вас есть.
Илья рванул к себе, через несколько минут вернулся с чемоданчиком, где были всевозможные отвертки, и мы принялись собирать этот конструктор.
Еще через полчаса трое незнакомых мужчин протокольной наружности притащили разобранные панцирные кровати. Пока один собирал их, второй подносил. Всего их было пять. Плюс двуспальный диван и кровать Веры Ивановны, которую мы поставили в самом дальнем углу. Чтобы ей поменьше мешали — итого восемь спальных мест.
Через час начали прибывать люди со своими пожитками: пожилая пара в ватниках; муж, жена, пятилетний ребенок и с ними ветхая бабушка, круглая кудрявая бабуля и худой молчаливый старик. С Верой Ивановной уже девять.
Люди растерянно столпились, сбившись в кучу, я обратился к молодой женщине:
— Вы с ребенком и мужем втроем располагайтесь на диване, остальные занимайте кровати. Удобств особо нет, зато есть крыша над головой.
— Ма-ам, — ребенок потянул маму за руку. — Я кушать хочу.
Кудрявая бабуля рухнула на сетку крайней кровати и заголосила, муж сел рядом и принялся ее утешать. Пожилая пара молча уселась напротив друг друга.
Последней вошла высокая и худая старуха, похожая на Шапокляк, в черном драповом пальто, только вместо крысы — на руках такса. Окинула недовольным взглядом подвал, поискала свободную кровать — ей мест не хватило — и возмущенно воскликнула:
— Безобразие! Это какой-то бомжатник, а не безопасное место. Довели страну, не могут потерпевших жильем обеспечить! Что мне, на полу спать? Кто тут главный?