В толпе спешащих в школу учеников взгляд выхватил Мановара, который должен был пострадать со дня на день. Выходит, угрозы больше нет, и у него все будет хорошо?
И все равно подтачивало чувство вины.
Глава 14
Здесь и сейчас
Мановар жил недалеко от Барика, а значит — от Липового проезда, потому мы с Ильей взяли его с собой. Во-первых, и это главная причина, я все еще переживал, что он, как в той реальности, пострадает, а во-вторых, Егор хорошо знает те края, и мы точно ничего не перепутаем.
С Мановаром мы условились встретиться у расписания в холле после четвертого урока, с нами был угрюмый Плям, который, потеряв друга, решил примкнуть к нашей группировке и везде таскался следом.
Егор прибежал из холла, у них была физкультура, пожал руки нам и, намного посомневавшись, Пляму. Спросил у него:
— На когда назначены похороны? И что вообще случилось?
— Про похороны пока не знаю, с этим сейчас сложно, земля замерзла, — буркнул Плям и не ответил на второй вопрос.
— Так что с Бариком-то? Как его угораздило? — повторил вопрос Мановар
Плям раздул ноздри, повернулся к окну и сделал вид, будто что-то сосредоточенно рассматривает на улице. Стыдно ему было, что друг погиб, решив обокрасть учительницу.
— У Веры Ивановны на дом упало дерево, — объяснил я. — Она оттуда ушла, но все вещи не вынесла, вот Серега и решил забрать их себе.
Все промолчали, потому что о мертвых или хорошо, или никак.
— Тетю Люду жалко, — вздохнул Мановар. — Она уже в возрасте, ей около пятидесяти, а Серега у нее единственный ребенок. Еще и мужа посадили. Давайте к ней зайдем, вдруг помощь нужна?
«Не повезло, — подумал я. — Уродец уродился».
— Ей бы в психиатрическую клинику, — сказал Илья. — А то с ума может сойти. А мы — чем поможем? Больше чем уверен, она даже не вспомнит, что мы приходили.
Мановар указал на часы:
— Давайте утепляться, скоро автобус.
До пункта назначения было около километра — идти минут пятнадцать. Но когда ледяной ветер в лицо, прогулка превращается в квест «выживи на крайнем севере», потому мы предпочли проехать две остановки. Слава богу, рейс, на который мы рассчитывали, не отменили, и нас забрал уже примелькавшийся ЛиАЗ с красной полосой.
Выйдя из автобуса, Мановар надел рукавицы и спросил у меня:
— Так я не понял, зачем тебе тот участок?
— Дед просил ему присмотреть, — соврал я. — Хочет дом на юге. Веди, Сусанин.
— Честно говоря, точно не знаю, где это, — крикнул он, двинувшись по дороге вниз, от общежития, где живет Лялина, к хлебному ларьку Райко, уже восстановленному и работающему. — Новые улицы появились, участки на пустырях нарезали, где что, остается догадываться.
Возле ларька мы повернули налево не доходя до переулка, ведущего к дому Барика, и я испытал облегчение, что не встречусь с его матерью. Да, никто никогда не узнает, что именно я послужил причиной смерти Сереги, а если узнает, то не поверит. Да, Барик сам вырыл себе могилу, когда вместо школы пошел обворовывать своих. Но Барик умер, ему теперь все равно, а его несчастная мать осталась наедине со своим горем, которое больше, чем целый мир.
— Я к Сереге, — сообщил Плям и поплелся прямо, а мы повернули налево, откуда доносился многоголосый радостный визг.
Узкая дорога вела между старыми частными домами, а дальше спускалась с необжитого пригорка и тянулась ниже. Казалось, вся местная мелюзга была здесь, раскатала дорогу до льда и резвилась — кто на картонке, кто на пленке. У двух маленьких детей, пришедших с родителями, были санки.
У Ильи глаза заблестели, когда трое шестиклассников уселись на пленку, держась друг за друга, подождали, пока с дороги уйдет малыш, поползли на задницах, отталкиваясь ногами, будто гусеница. С шорохом взлетающего звездолета понеслись вниз, взвизгнули, подпрыгнув на трамплине, потеряли сидящую сзади девочку и уже не так быстро покатились дальше.
Не дожидаясь, пока они уйдут с маршрута, Мановар проверил, хорошо ли скользят его ботинки, разогнался и попытался проехать на корточках, но распластался звездой и с диким ревом покатился. Заговорщицки улыбаясь, Илья подобрал изодранную пленку, сел на нее и поехал с криком:
— Дави Мановара!
Охваченный их азартом, я забыл о том, что почти взрослый, уселся на узкий обломок картонки и посерфил вниз — только ветер в ушах засвистел, а картинка перед глазами смазалась. Перелетев через трамплин, шмякнулся на зад, и меня развернуло, дальше я ехал вперед спиной, а друзья бежали рядом.
Когда я остановился, Илья предложил:
— Давайте вечером сюда придем, подичаем. Крутая горка!