— Давай, Боря тоже хотел, — согласился я, поднимаясь и оглядываясь. — И где этот проезд? Похоже, он и правда липовый.
— Или я ошибся, — признался Мановар.
Здесь была только одна улица, ведущая к морю мимо дома Веры Ивановны и Карасей, и никаких примыкающих дорог.
— Может, там? — Илья указал на пологий холм справа. — Просто вторую дорогу мусором завалило, и мы ее не видим. А так-то вон дом стоит наверху.
Такой участок мне не подходил: слишком высоко, колодец не выкопать, водопровод провести — целое дело, но мы поднялись, спросили у хозяев дома адрес, убедились, что это не здесь. Мужчина, который к нам вышел, указал на горку, с которой катались дети, и сказал:
— Там две дороги, есть грунтовка левее, ведет она к небольшому озерцу. Сходите проверьте там.
Про озеро хозяйка участка ничего не говорила, но мы послушали совет, поднялись на пригорок, где катались дети, и взяли левее, прошли мимо трехэтажного недостроя, слепленного из всего, что было под рукой, мимо замерзшего болотца, видимо, его и назвали озером, и оказались на заваленном обломками пустыре размером с футбольное поле, где угадывалась дорога, участки справа и слева и еще один недострой, одноэтажный, с поваленными ветром въездными воротами.
— Кажется, тут, — сказал Мановар с некоторым облегчением.
— Нужный участок — крайний, — проговорил я. — Дома там нет. Здесь — трехэтажная недокрепость и болото, значит, нам дальше. Я схожу, вы можете пока с горки покататься, я быстро.
Мановар, сверкнув глазами, потер руки, Илья заявил:
— Я с тобой.
И я вспомнил, как мы с мамой прорывались на дачу в первый лень после урагана. Зато ясно, что этот пятачок не заселен, дорогу тут не расчистили, даже мародеры не наведывались, нет никаких следов. Скорее потому, что из недостроев все ценное вынесли еще по хорошей погоде. Нельзя ни на минуту бросать стройку, только отвернулся — что-то украли. Если украсть нечего, снимут двери, оконные рамы, потому архитектурные шедевры девяностых напоминают выкидышей Бастилии: каменные стены, высоченные заборы из бута с колючей проволокой по верху, дикого вида башенки, полукруглые бойницы-окошки в ряд. Хоть и не влезть в них, а все равно зарешеченные.
Одноэтажный недострой, надо полагать, и есть дом номер девять. От железной трубы, вмурованной в землю, следует начинать отсчет.
Вверху мусора было поменьше, мы без труда добрались до конца дороги, упершейся в пологий холм.
— Здесь, — объявил я, поворачиваясь к своему будущему участку.
Ровным он не был, а взбирался на пригорок под углом 10–15 градусов. Ровно в середине росло кряжистое невысокое дерево, его кроны образовывали шар — видимо, та самая фисташка, которой хвалилась хозяйка. К слову, занесенная в красную книгу. Еще имелись две небольшие рощи молодых дубков — одна возле дороги, вторая в конце участка.
Илья встал рядом со мной, почесал в затылке, повертел головой.
— Электричество тут есть?
Я кивнул на столбы с оборванными проводами.
— Было. Водопровода нет. Но тут вода близко, можно пробурить скважину.
Илья качнул головой.
— Не факт. Надо спецов вызывать, которые воду ищут.
— Да понятно, но есть надежда, что это реально. Скважина — это даже лучше, учитывая, что в городе творится с водой, а так будет круглосуточно своя. Прикинь, в Москве ее не отключают никогда, а из крана круглосуточно бежит горячая и холодная.
— Трудно представить.
Переступая через оледенелые бугры, я направился на участок, представив, как тут красиво будет весной или летом. С самой высокой точки даже море видно. Вверху — холм, поросший терновником и ежевикой. Тишина, ни города, ни дороги не слышно, только ветер и птицы.
— Деревья не буду вырубать ни при каких условиях, — сказал я, обошел предполагаемый участок и остановился наверху. — Основной дом будет здесь, чтобы из окна был красивый вид. Подпорную стену делать не буду, чтобы не уродовать пейзаж. И вообще, надо смотреть, какой тут грунт.
— Ясно какой — камень. Глина там, у ручья, — сказал Илья.
Я почти воочию увидел свой будущий дом в стиле лофт. Он будет состоять из двух ярусов. Внизу — выдающаяся вперед веранда под навесом, который можно встроить в дубы, не повредив их. Здесь же кухня и гостиная, метров тридцать, чтобы не тесниться, ванная и туалет.
— Если в скалу вгрызаться, можно и сауну, а выход вбок, — сказал Илья с азартом, и я понял, что мечтаю вслух.
— Ну а что, мечтать так мечтать! — согласился я. — Так вот, внизу, значит, кухня, а наверху, там бо́льшая площадь, четыре спальни: мне, маме, Боре и Наташке. Если Наташка замуж выскочит, будет Борина мастерская или мой кабинет. И туалет, чтобы ночью не бегать по лестнице.