— Я не готова ответить вот так сразу. Все равно же оплачено…
Как же хотелось удержать ее любой ценой. Внушить ей остаться… Но я никогда с ней так не поступлю. Да и не поддастся она внушению. Верочка сильная, просто хрупкая.
— Мне нужно что-то сказать друзьям, — настаивал я. — Они ждут.
Вера Ивановна прошла в кухню и застыла возле окна, наблюдая, как рыжий кот на пузе крадется к невидимой отсюда добыче.
— Я отлично вас понимаю, — произнес я. — Вы уже все решили, настроились, и тут появились новые возможности, на первый взгляд сомнительные. Все это может оказаться иллюзией, а терять мечту второй раз еще больнее. Но вы ошибаетесь, это не иллюзия, это возможности… Понимаю, сложно поверить, у подростков ведь ветер в голове… Ну как вас убедить? Если я скажу, что клянусь: деньги будут, это жилье ваше столько, сколько нужно, только не бросайте нашу школу — вы прислушаетесь?
Она все не поворачивалась, стояла спиной. Наконец встала вполоборота, дернула плечами.
— Я не знаю. Мне нужно время.
— Ну хотите, я напишу, что беру на себя ответственность? Чтобы было кому предъявить претензию. Понимаю, юридической силы у такой расписки никакой, зато будет э-э-э… такое… человеческое напоминание. Обязательства… чисто человеческие.
Вера невесело улыбнулась, приблизилась, положила руки мне на плечи.
— Спасибо, Пашка! Ты настоящий друг. Дай мне три часа, чтобы все взвесить и принять решение. Сейчас в голове какой-то звон и пустота. Я позвоню тебе ровно в семь. У тебя же есть телефон?
Я кивнул и, поставив рюкзак на одинокий табурет, вырвал листок из тетради, написал номер и отдал Верочке, отмечая, что она успокоилась и развеселилась, а значит, вероятность, что ее ответ будет положительным, возросла.
— Хотите… кофе? — дрогнувшим голосом спросил я, думая, что таки решился ее пригласить на чашечку кофе. — У меня натуральный молотый.
А еще у меня с собой турка и конфеты — прихватил из дома, уверенный, что мы будем праздновать новоселье.
— Кто же откажется? — потерла руки Верочка, о недавних слезах напоминал лишь розоватый румянец на ее снежно-белых щеках и покрасневший кончик носа.
Улыбнувшись, я достал чайник из рюкзака, собрался набрать воды и обнаружил, что ее отключили. Гадство, весь кайф обломали! Аж зло взяло.
— Зато не надо воду из колодца таскать, — ободрила меня Верочка. — А на холме над нами — кладбище, такую воду пить страшно, приходилось питьевую отдельно запасать.
— Побудьте здесь, — засуетился я, — наберу у…
— Не суетись, я пойду домой. В семь позвоню.
— Каким бы ни было ваше решение, все равно позвоните, — попросил я, направляясь к выходу.
— Обязательно, — пообещала она.
Заперев квартиру, я проводил Верочку до дороги, а потом направился на базу, где заседал наш бойцовский клуб, ожидающий вестей.
Спустившись в подвал, я специально клацнул дверью и зашагал нарочито громко. Из нашего клуба не было только Рамиля. Зато присутствовали двое новеньких: недавно принятый Мановар и Игорь-боксер, который еще стеснялся и лежал в одиночестве на матах, уткнувшись в учебник. Судьба незнакомой учительницы мало его волновала.
Все, кроме Игоря, повернули ко мне головы.
— Ничего не ответила, — сказал я, высыпая на стол конфеты, их тотчас расхватали. — Думает, решает.
— Ломается просто, — предположил Ден.
Посыпались наводящие вопросы: как отреагировала, что пообещала; когда уходила, была довольной или расстроенной.
— Позвонит в семь, я наберу Илью, Ян, соответственно, тоже узнает.
— Но у большинства-то телефонов нет, — пожаловалась Гаечка и сложила руки на груди. — Можно к вам? Так узнать хочется!
— У нас дома, скорее всего, таракан — проворчал Боря и, как Наташка, пошевелил пальцами под носом, изображая усы. — Ну, э-э-э…
— Будущий отчим, — объяснил я.
— Ого! — воскликнули Кабанов с Памфиловым синхронно.
— Сочувствую, — буркнула Алиса.
— Ну, можно, я на улице подожду? — не сдавалась Гаечка. — Так не хочется, чтобы Верочка уезжала, она о-фи-ги-тельная!
— Пойдем вместе с нами, — предложил я. — Но неудобно на улице тебя оставлять…
— Да я знаю, что такое теснота, перетопчусь!
— И я тогда с вами, — вызвался Кабанчик, Памфилов закивал.
— И я! — подняла руку Лихолетова.
— И мы, — прогудел Чабанов, подразумевая Минаева, и повернулся к Мановару. — Ты идешь?
— Конечно! — вскинул голову он. — Хоть у меня телефон есть, так прикольнее.
— За уроки! — скомандовал я и улегся рядом с Игорем, спросил:
— Как дела?
— Болю после тренировки, — пожаловался он. — Давно не ходил на спорт. Спасибо, что позвал.