Увидев нас, будущий отчим встал, пожал нам с Борисом руки, как взрослым. Бабушка разулыбалась, обняла Бориса, вернулась на место.
— Мойте руки — и прошу к столу, — засуетилась сияющая мама, в свете свечей она казалась совсем молоденькой, почти девочкой.
Мы по очереди наведались в ванну, уселись за стол и напали на еду.
— И что тот мужик-пчеловод? — спросила у Алексеича мама, подперев щеку ладонью.
— Съел! Три литра меда, представляете? — прожевав, ответил он объяснил нам с Борей: — Пчеловод на спор!
— И что, не умер? — искренне удивилась мама. — Это ж аллергия и по… расстройство кишечное.
Алексеич помотал головой.
— Не! Но мед стал у него течь через пупок.
Наташка засмеялась. Бабушка нахмурилась. Моя рука потянулась к лицу, но я остановил ее. Несите бред, несите в пакетах! Боря не удержался и спросил:
— Вы это видели? Мёд в пупке?
Алекеич выпучил глаза и закивал.
— А точно это был пупок? — съязвил брат, я пихнул его ногой под столом, и он смолк.
Я покосился на маму: она слушала, развесив уши. Бабушка отнеслась к байке скептически. Потом последовал рассказ о том, как там «на Полтави», который перетек в хвастовство старшей дочерью, которая на спор поступила на токаря, и теперь она — единственная девушка в группе. Старшая, как я понял, ровесница Наташки, младшая — Борина, и учится в восьмом классе. У Алексеича двое детей, то ли от первого, то ли от второго брака.
Час мы сидели за столом и ели, а Алексеич говорил, говорил, говорил — нескладно и неинтересно, почти как Любка. Мама заглядывала ему в рот, бабушка и Наташка заскучали.
Завершил монолог рассказ, как в шестнадцать лет Алексеича из дома выставил отец со словами: «Взрослый? Паспорт получил? Вот и учись жить самостоятельно».
— Вот было воспитание! — восхитился сомнительным поступком отчим. — Не то что сейчас — взрослые мужики за мамкину юбку держатся!
Бабушка сломалась первой:
— Извини, Василий. Схожу-ка я покурю.
Видимо, у нее распухла голова от его словоизвержения, и она попыталась спастись за дымовой завесой, но не помогло: Алексеич увязался следом, рассказывая, как ему сложно было поступать в автомобильный техникум, потому что диктант писали на русском, а он ему неродной, у них в Диканьках все по-украински говорили. Но ничего, на следующий год язык подтянул, поступил.
Мама вместе с ним пошла на улицу.
Боря подождал, пока хлопнет дверь, и сжал голову руками.
— Ща сдохну, вот он нудный. У меня мозг закипел!
— Это же какой дефицит внимания у человека, — попытался сгладить острые углы я.
— Еще я понял: шестнадцать лет стукнуло — пошел вон на улицу, — проворчал Борис.
— Да успокойся ты, — сказал я, — мы раньше уйдем, вот посмотрите. И не из-за него, а потому что сами так захотим.
— Мне пофиг, я уже почти, выпорхнула, — улыбнулась Наташка. — А за маму рада, она так его любит. Ну да, так себе мужичок, но заботится ведь о ней, возит везде, проблемы решает. Пусть будет.
— Меня больше напрягает, что он жениться ходит по-маленькому, — сыронизировал я и подумал: «Как наш папаша. Интересно, как он отреагирует на мужика в квартире, которую считал своей?»
— Может, теперь по-большому сходит. — Наташка запрокинула голову и засмеялась, а успокоившись, добавила: — Даже год счастья стоит того, чтобы он был, этот год.
Вздохнув, Боря зачем-то пошел на кухню, выпустил Лаки, который стал носиться по квартире, устраивая дебош и разрушения. В этот момент взрослые вернулись, впервые бабушка рассказывала про немцев. Щенок, повизгивая, ринулся к ним, вцепился в штанину Алексеича и попытался его побороть.
— Кто его выпустил? — воскликнула мама. — Он покоя не даст.
— Убийца! — радостно воскликнул будущий отчим, потрепал щенка за холку, поднял. — Какой мужик растет! Зачем его запирать? Пусть играет ребенок.
— Я скоро переселю его на дачу, — пообещал я.
— Зачем? Пусть живет, — вступился за Лаки Алексеич. — Вдруг опять морозы? Жалко.
— Пусть живет! — сразу же согласилась мама.
Как только щенок оказался на полу, побежал ко мне, видимо, признав вожака. Будет охранять мой будущий дом. Нужно его правильно воспитать.
Зашел разговор про работу, и оказалось, что Алексеич промышляет рубкой и продажей дров на зиму — возит их на КАМАЗе на дачи, а еще продает газ. То есть берет пустой баллон, привозит полный и имеет свои пять копеек, а летом занимается фруктами.