Хороший вопрос.
Ответил я стандартно:
— Просто задумался.
Мы выехали на широкую поляну, окружённую плотными рядами деревьев, и остановились. Двигатель заглох. Из пыльного окна хорошо просматривалась исполинская башня менгира — настолько величественная, дикая и пугающая, что в голове не укладывалось. Пугающая своей инородностью.
— Дальше не поеду! — бросил через плечо водитель. — Финиш.
— Область УНИ? — я посмотрел на Протасова.
— Именно, — кивнул офицер.
Я не сомневался, что именно Протасов командует сегодняшней экспедицией. И принимает решения, если что-то идёт не по плану. Крайняя точка маршрута согласована заранее.
— Сколько мы здесь пробудем?
— Чётких инструкций нет, — пробурчал капитан. — Но если я увижу, что ты пошёл в разнос, отдам приказ возвращаться. Без обид, но всю группу я подставлять не собираюсь.
Чёрная жидкость затопила вездеход.
Забавно было наблюдать за Протасовым и остальными. Мои спутники достали сухпайки и неторопливо завтракали, при этом тьма заполнила уже большую часть внутреннего пространства. Эктоплазма накрыла салон, и я вновь очутился в знакомой сумрачной вязкости.
А дальше — холл и замершие абстрактные изваяния.
Лестница, круглый зал, парящие над каменным полом сферы. И рыбы, лениво плавающие в этих аквариумах. Чупакабра не мешал, не делал попыток подсказывать и влиять на выбор.
— Это, — я указал на японского карпа кои.
Способность, которую я считал бесполезной ещё неделю назад. И планировал открыть в последнюю очередь. Японцы думают, что кои приносят удачу. Я знаю, что символизирует эта рыбина на самом деле. Альбинос без единого красного пятна.
Нить Ариадны.
Запутывание подсознательных лабиринтов, прокладка новых маршрутов, создание тупиковых ответвлений для противника. Раньше я не испытывал необходимость погружаться в подсознание сильного оппонента, вот и не заморачивался развитием этого навыка.
— Думаешь, поможет? — в голосе Чу звучали сомнения.
— Попробуем.
— Я тебя услышал. Что ты мне дашь за этого кои?
— Совсем сбрендил. Я и так запахов не чувствую.
— Ты не спешишь выполнять обещания, анимансер. Где моя парфюмерная лавка? Кондитерский магазин? Морепродукты? — хомяк-демон увеличился в размерах, его глаза налились кровью. — Даже в лесу я почти ничего не ощущаю, кроме бензина и машинного масла. Так не годится!
— Чего ты хочешь?
— Неделю. В сумме — три плюс четыре дня твоего обоняния. Будешь ходить по городу, заглядывать в парк, нюхать для меня цветы.
— Неделю⁈
— Ты выбрал инструмент, с помощью которого можно одолеть эмиссара. Так что да, неделя.
Я выдохнул.
И начал торговаться:
— Шесть дней.
— Иди в жопу.
— Шесть дней, и в качестве бонуса я понюхаю для тебя разные продукты в столовой. И куплю мужскую туалетную воду.
— Что это? — заинтересовался фамильяр.
— Тебе понравится.
— По рукам. И не вздумай меня кинуть, жалкий человечишка.
— Договоришься, упырь.
На сей раз я был готов к тому, что на моей руке появится аморфная хрень со щупальцами, а из окружающего пространства хлынет энергия. Фамильяр быстро оплёл моё предплечье и начал светиться. Я потянулся к сфере с карпом, влил туда энергию и заставил вращаться. Через несколько секунд рыба уже плавала в «аквариуме», а я знал, что освоена новая техника.
— А теперь немного повоюем.
— Знал, что ты это скажешь, — уныло протянул демон.
И мы погрузились в мир духов.
Только сейчас не искали дорогу, подобно слепым котам, а чётко двигались к намеченной цели. В правильный слой, к уже знакомому готическому особняку.
На сей раз эмиссар подготовился лучше.
Мы даже не успели попасть на кладбище, а уже столкнулись с несколькими линиями продвинутых барьеров. Мощных барьеров, для разрушения которых требовалась прорва энергии. Но ведь и Чупа стал сильнее! Рядом с менгиром он поглощал больше пси, что позволило нам вломиться в могильный хаос, пронестись над плитами и полуразрушенной часовней, продавить мерцающую багровую мембрану и приземлиться напротив особняка.
Дом, как и прежде, мог вогнать неподготовленного человека в ступор.
Менялись очертания и высота стен, контуры крыши, углы скатов, структура фасада. Появлялись и пропадали окна. Одни становились круглыми, затем квадратными или прямоугольными, другие превращались в двери и обрастали балконами. Порой стены вспучивались, чтобы породить эркеры или башни, наружные лестницы и террасы, крытые оранжереи или что-то совершенно невообразимое, чему не было названия в моей реальности.