Говорил подполковник медленно, словно отмеряя каждое слово, взвешивая его и сбрасывая вниз с высоты своего положения. Делал внушительные паузы.
— Вот только здесь, в Москве, у тебя проблемы, Владлен, — тон Кривошеева стал озабоченным, сочувствующим. — Были.
Последнее слово подполковник выделил голосом.
Я ждал продолжения, не перебивал.
— Не всё, что происходит, я могу открыто обсуждать, — добавил подполковник. — Сам понимаешь, и у стен есть уши. Вот Никанору Ильичу я доверяю, но есть ещё подписка… Ладно, не в этом суть. Ты когда с Алайскими связался, большую ошибку совершил. Не знаю, как бы я действовал в тех обстоятельствах, но…
Признаться, я только сейчас заметил, насколько похожи эти два человека — подполковник КГБ, курирующий моего шефа, и нарком пропаганды, без которого сложно представить советскую идеологическую машину.
— Так или иначе, — продолжил Кривошеев, поправляя очки, — Алайские опекаются Нагловскими, а это, как ни крути, Великий Род. Я этого тебе, разумеется, не говорил. Официально у нас никто по сто лет не правит и посты родственникам не передаёт. А неофициально… надеюсь, понимаешь. Не маленький.
Я кивнул.
Разговор становился всё более интересным. Кажется, меня готовились во что-то посвятить. А это означало новый уровень доверия. Которое не так-то легко заслужить в подобных структурах.
— Да и мы не лыком шиты, — усмехнулся Кривошеев. — У всех свои покровители. А силовая линия — это тебе не МИД. У нас, знаешь ли, солидные традиции. В плане внушения.
Между строк я читать умею. Только что мне сказали: была схватка номенклатурных кланов за мою голову, но победил сильнейший. Интересно, что за Великий Род подмял под себя КГБ? Или здесь решающим было слово тех, кто подчиняется напрямую генсеку? Вряд ли бессмертный вождь стал бы отдавать потенциальным конкурентам столь мощный инструмент. Вот бы выяснить, кто за меня заступился…
— И внушение дало результаты? — осторожно поинтересовался я.
— Когда речь идёт о национальной безопасности, результат достигается без вариантов, — отчеканил подполковник. — Алайскому может не нравиться происходящее, но против силовых структур он пойти не сможет.
— Он откажется от мести? — я не мог поверить собственным ушам.
Вот только Кривошеев излучал спокойствие и уверенность, он говорил правду.
— Ты, Владлен, ещё молод. И не понимаешь простых вещей, — голос товарища подполковника сделался покровительственным. Ну да, я же для него просто пацан, как ни крути. — Принципы управления советским государством остаются неизменными всегда. Превыше всего — коллектив. А коллектив создал рычаги влияния даже на представителей номенклатурной… хм… элиты. Если можно так выразиться. Ситуация такова: нам необходимо противостоять нависшей над людьми угрозе, и для этого нам нужен один хороший парень по фамилии Громов. И этот парень нужен живым. Так что… я запустил кое-какие механизмы, связался с правильными, идейными товарищами. И на самом верху было принято решение прижать Алайского. Больше тебе бояться нечего.
Я потрясённо молчал.
Подполковник верил в сказанное, и у меня не было причин сомневаться в его словах. Такие люди пустыми обещаниями не разбрасываются. Вот только сомневаюсь, что Алайский забудет про смерть дочери. Затаится, будет ждать, когда я оступлюсь. И нанесёт удар через несколько месяцев. А, возможно, лет.
Кривошеев словно прочитал мои мысли.
— Ситуация складывается в твою пользу, Громов. В моменте, — последнее слово Кривошеев подчеркнул. — Потому что достигнуты договорённости между двумя Великими Родами. Ты приносишь пользу — получаешь гарантии безопасности. Ошибёшься, не оправдаешь ожиданий… пеняй на себя. За пределами нашей организации станешь лёгкой добычей.
Вот оно что. Меня связывают.
Комитет использует мою проблему в собственных интересах, чтобы что? Допустим, это часть извечной игры, конкуренция между управлениями и отделами. Но подполковник ставит вопрос шире, ведёт речь об уходе из организации. А куда я могу перейти? В армию?
И тут меня посетила неприятная догадка.
Не исключено, что выдвинувшиеся из среды номенклатурщиков Великие Рода имеют собственные ресурсы, замаскированные под какие-нибудь особые отделы или ведомства. Но структуры эти служат не столько советскому народу, сколько своим непосредственным хозяевам.
Впрочем, это лишь мои предположения.
— Я вас услышал, Эдуард Николаевич, — осторожно произнёс я.
Лучших решений всё равно нет. Выиграть время не так уж мало.