- О Берлине потом позаботимся,- улыбнулся подобревший Катуков. - Давай на Висле сначала поработай. - И повернулся ко мне: - Я пока в бригаду пойду... Горелов ранен!
- Ну, а я в корпус к Гетману,- ответил я, пожимая его руку.
Дойти до корпуса Гетмана было делом получаса. В ночной темноте стучали топоры саперов, около танков возились экипажи.
Командир 11-го гвардейского Прикарпатского танкового корпуса генерал Андрей Лаврентьевич Гетман - человек с широким военным и политическим кругозором. Его имя стало популярным в бронетанковых войсках еще со времен боев на реке Халхин-Гол. В начале войны Гетман командовал 112-й танковой дивизией, которая за массовый героизм и умелые боевые действия под Москвой и Тулой первой в танковых частях была награждена орденом Красного Знамени.
Белая пелена тумана перепуталась с черной стеной дымовой завесы. На обрыве, чутко вслушиваясь вдаль, стоял командир корпуса. Подойдя сзади, я спросил:
- О чем задумался, Андрей Лаврентьевич?
- Есть о чем задуматься,- ответил Гетман.- Тарнобжегскую переправу не захватил... Немцы такое предмостное укрепление создали, что Гусаковский вынужден был отказаться от цели. Пришлось свернуть сюда, на Махув. Решил форсировать Вислу здесь. Бригады готовятся, ждут подхода переправочных средств. А сейчас вот как будто слышно "ура" в расположении бригады Гусаковского... Слышите? Опять! К чему бы это? Пошли!
Но по дороге пришлось задержаться. Меж кустами ужинала небольшая группа автоматчиков. Среди них выделялся богатырский силуэт. В нашей армии были только две такие мощные фигуры: у комкора Гетмана и у его ординарца бывшего морского пограничника Петра Ивановича Селезнева.
Из-за кустов донеслось:
- Ну, денщик, расскажи, какие новости у вас в штабе. Ты же возле начальства находишься! Завел твой генерал до Вислы, а кто отсюда живым вернется?
Селезнев промолчал, но пожилой, судя по голосу, солдат обратился к спросившему:
- Ты давно у нас?
- Больше месяца.
- Тогда не маши помелом. Наш командир зря никуда не заведет. А куда заведет, так и выведет, если надо. Я с ним воюю три года. А ты говоришь больше месяца...
Зазвучал баритон Селезнева:
- За "денщика" тебе бы надо флотскую норму врезать. Я не просто ефрейтор, я - старший матрос погранвойск. Но всем дуракам не врежешь! Теперь я спрошу. Вот у меня орден, видишь? Сегодня получил. За денщика? Вовремя термос подал? Дураков нет! Слышал про дорожное ЧП?
- Нет, а что?
- Начальника инженерных частей корпуса немцы в лесу сцапали. Мой-то катил следом, ему всегда вперед надо. Глядим, целый взвод на дороге - "хенде хох" орут. Я и бил с автомата, пока шофер разворачивался. Ранило меня, а все равно бил. Генерал орден с себя снял и мне привинтил. Вот за что ординарцам ордена дают! Да мало дела у меня, что ли? Лейтенанта, скажем, кормит старшина. А у генерала я за старшину. Я и охрана, и санитар, и кухня! - важно закончил Селезнев.
Гетман беззвучно затрясся от смеха и повел меня туда, откуда снова слышалось "ура".
Впереди, столпившись у машин под прикрытием тумана, стояли бойцы. Увидев издали приметную фигуру Гетмана, нам навстречу вышли И. И. Гусаковский и начальник политотдела бригады подполковник В.Г. Помазнев.
- В чем дело? - отрывисто спросил Гетман.
- По радио передавали: бригаду наградили орденом Ленина за Перемышль. Из штаба армии пришли списки награжденных. Решили с Помазневым использовать время, провести летучий митинг, - коротко отрапортовал командир бригады.
Орден дается войсковому соединению или части за массовый героизм солдат и офицеров. Нет выше награды ни для командиров, ни для бойцов. На знамени бригады орденами отмечается ее боевой путь. А тут еще многие и сами были награждены. Мне была понятна радость людей, накануне решающего боя за Вислу нашедших несколько минут, чтобы отметить большой праздник бригады.
- Комкора! Комкора вперед! Пусть скажет комкор!
"Гетман танкистов" поднялся на танк, и импровизированная трибуна сразу показалась маленькой. К бойцам Гусаковского у Андрея Лаврентьевича особое чувство: это ведь бывшая 112-я дивизия, с которой Гетман начинал войну, преобразованная позже в танковую бригаду.
Генерал Гетман, всегда ненавидевший заученные, громкие фразы, и на этот раз говорил просто, проникновенно.
- Товарищи! Поздравляю вашу бригаду с четвертым боевым орденом - орденом Ленина!
- Ура!
- Кто воевал со мной под Москвой и Тулой - поднимите руки!
Несколько рук кое-где промелькнуло над массой голов. Немного их дошло со своим бывшим комдивом "от столицы до западной границы".
- Кто дрался на Курской дуге?
Поднялось чуть больше рук.
- Маловато вас, ветераны. А такие, кто не дрался совсем, есть?
- Есть! - раздалось со всех сторон.
- Учитесь у "стариков" традициям бригады. Используйте их опыт. Первый орден нам дали, когда за нами была Москва; нынешний орден Ленина вы получаете за освобождение от фашистов Перемышля. Гвардейцы! Впереди новые города! Я уверен, что еще много орденов прикрепит Родина к нашему боевому знамени. Впереди, за Вислой, - новые рубежи, а за ними - Берлин! Нашими танками проложим дорогу к Берлину! Вперед, за Вислу!
- Ура! Ура! - волнами покатилось в воздухе.
"Впереди - Берлин!" - бросалась в глаза надпись, сделанная на башне танка, с которого говорил генерал Гетман.
- Чей это танк? - подвинулся я к Гусаковскому. - Кто это уже к Берлину отправляется?
- Идея помазневская, танк чойбалсановский, - пошутил комбриг,- а воюет на нем Гусаковский.
Танки бригады были построены на средства трудящихся Монгольской Народной Республики.
- Это уже на всех танках?
- У добровольцев: кто хочет, тот пишет.
Комбриг полковник Гусаковский - человек немногословный и сдержанный. Войну он начал помощником начальника штаба батальона, теперь командует лучшей в корпусе бригадой. Смелый, решительный, волевой. Недаром Гетман всегда посылает бригаду Гусаковского на самое трудное дело - идти передовым отрядом корпуса...
Из доклада Гусаковского выяснилось, что его мотом стрелковый батальон под командованием капитана К.Я. Усанова вечером 29 июля форсировал Вислу, захватил плацдарм.
- На чем перебирался?
- Лодки местные жители притащили. Но, главное, использовал деревянные заборы и кули из соломы. Комбат первым пошел на лодке. Лодку потопило, Усанова paнило, но берега достиг. С ним теперь человек двести пятьдесят на плацдарме. Отправил две пушки "сорокапятки". Сейчас начну танки переправлять.
- А паромы готовы?
- Прихватил с собой армейский понтонный батальон и с ходу доставил его к Висле.
Рискованно, но умно поступил с понтонерами Гусаковский. Вся эта операция по форсированию Вислы была наполнена смелыми поисками оригинальных тактических маневров. Новое искали все - от солдата до командования армии. Без такой инициативы истощенная предыдущим наступлением армия не могла бы выполнить труднейшую задачу, поставленную фронтом.
- Кто отличился на подходе к Висле?
- Батальон Карабанова прекрасно действовал. Неплохо - батальоны Боридько и Иванова. Доложу особый случай. На подходе к реке получил сведения, что немецкая пехота грузит на машины и подводы имущество. Запросился один солдат: "Пустите, я им дам духу". Ушел вперед и такую там панику своим автоматом устроил под музыку приближавшихся танков, что машины и подводы мы до сих пор сосчитать не можем - ни одну не дал угнать. Явился ко мне важный: "Разрешите доложить, коммуникации перерезал".
Пока Гусаковский рассказывал о "грозе коммуникаций", саперы составили первый паром. Комбриг попросил разрешения у комкора переправиться первым на ту сторону:
- Буду командовать оттуда, а здесь Воробьева оставлю, начальника штаба бригады.
Гетман пожал ему руку:
- Ну что ж, Иосиф Ираклиевич, поздравляю тебя как первого командира соединения на том берегу. Считаю, что ты уже там.
Гусаковский пошел к своему танку. Катерок, управляемый ефрейтором А.Ф. Ковальским, быстро потащил паром. Андрей Лаврентьевич вынул свои массивные карманные часы, которые в шутку называли "чугунными", поглядел на циферблат, потом на маленький катерок с громадной махиной парома.