Эми вздохнула, едва сдерживая злость, и направилась по тропе.
В противоположном направлении.
А Эми тем временем думала, что праведное негодование удивительным образом поднимает уровень энергии. Не говоря уже об уровне глупости. Господи, как она ненавидела сознание собственной глупости! Хуже этого может быть только проявление глупости в мужской компании! С ней и раньше такое бывало, не перечесть сколько раз! Она думала, что больше это не повторится, но, оказывается, ошибалась.
— Нужна помощь?
Эми поморщилась и медленно повернулась к Мэтту. Да, она нуждалась в помощи, и оба это знали.
Он по‑прежнему опирался спиной о ствол, сложив руки на груди. Солнечный луч поблескивал на рукояти пистолета у бедра. Мэтт выглядел сильным и чертовски крутым. Плечи достаточно широки, чтобы взвалить на них все ее проблемы. Волосы доходят до самого воротничка, немного взъерошенные, и явно нуждаются в стрижке. Чертовски сексуален, дьявол его побери! И стоит с таким видом, словно у него полно времени и никаких забот!
Ну конечно, никаких! Не он ведь заблудился!
Но было кое‑что еще… вроде как воздух между ними потрескивал электрическими разрядами. И дело не в птичках, пчелах или гребаном лосе!
А в сексуальном напряжении.
Эми очень давно, действительно очень давно не позволяла себе признавать подобные вещи и сейчас сильно удивилась. Эми насквозь видела мужчин, всех без исключения, обладая огромным опытом по этой части. Под внешним лоском мужчины, под какой бы там ни было маской: хороший парень, остроумный парень, сексуальный парень, — скрывались истинные черты характера, в любой момент способные проявиться.
Но Эми несколько месяцев подряд наблюдала за Мэттом, и тот всегда оставался… Мэттом. Веселый, уставший, расстроенный — он неизменно оставался собой: спокойным, отстраненным, бесстрастным. Ничто его не волновало. И нужно признать, это сбивало ее с толку. ОН сбивал ее с толку.
— Я в полном порядке, — повторила она.
Мэтт поднял бровь, выражая вежливое сомнение. Гордость размером с футбольный мяч застряла в горле Эми, не давая признать поражение. Но было еще и эго, твердившее о ее полном идиотизме!
— Со мной все прекрасно. Только скажите, в какой стороне юг.
Мэтт показал на юг.
Эми, кивнув, направилась туда, но он успел схватить ее за рюкзак и дернуть на себя.
Она вздрогнула и развела руки, пытаясь удержаться на ногах.
«Это Мэтт», — напомнила она себе, но мысль вызвала прилив жара, который она хотела бы свалить на погоду. Но стоит ли лгать себе?
Мэтт повернул ее на сорок пять градусов.
— Для того чтобы добраться до лесничества и твоей машины, нужно идти на юго‑восток, — сообщил он.
Верно! А ведь она знала это и теперь шагнула в нужном направлении.
— Берегись медведей! — окликнул Мэтт.
— Да, конечно, — пробормотала она, — а заодно и Горной феи.
— Справа!
Эми повернула голову и застыла.
О, сладчайший младенец Иисус! Там действительно медведь! Нежится под солнышком, большой, бурый, лохматый… гигантский! Лежит на спине, вытянув вверх лапы, в совершенной уверенности, что ужин ему обеспечен!
— Господи Боже! — ахнула Эми, моментально вспомнив каждого косолапого героя передач на канале «Дискавери». Отступила… потом еще на шаг, пока не наткнулась на кирпичную стену и едва не заорала.
— Всего‑навсего бурый медведь, — сказала стена голосом Мэтта.
— Перестань подкрадываться ко мне! — прошипела Эми. — Ненавижу, когда подкрадываются!
Мэтт был настолько добр, что не уточнил, что это ОНА в него уперлась. И что ее трясет от страха. Вместо этого он поставил на землю стакан с напитком и тихо шикнул на Эми, растирая своими большими ладонями ее руки.
— Все хорошо, — заверил он.
— Хорошо?
Как такое возможно? Медведь размером с «фольксваген» извивается на земле, блаженно ворча и почесывая спину об упавшие сосновые ветки. В каждом движении ощущалась скрытая сила. Как и у чужого мужчины у нее за спиной!
— Он видит нас? — прошептала Эми. В этот момент медведь лениво повернул большую лохматую голову, изучая Эми и Мэтта.
— Да, видит.
Эми инстинктивно прижалась к Мэтту.
— Если будешь смеяться надо мной, — остерегла она, когда вокруг талии сомкнулись теплые сильные руки, — я тебя убью.
Он не стал смеяться. Не стал подшучивать. Даже не улыбнулся.
— Не волнуйся, Крутышка, — пообещал он. — И кроме того, меня не так легко убить.