Полина ойкнула.
Денис зарычал, но из-за наручников не смог перекинуться.
— Спокойнее, товарищ, — раздался невозмутимый мужской голос, явно принадлежащий не рядовому бойцу. — Мы во всём разберёмся. Если вы не виноваты — отпустим и принесём извинения. Пакуйте их.
И нас упаковали в угловатый, явно бронированный микроавтобус без опознавательных знаков.
Предвидел ли я такой поворот? Безусловно. Мир технологичный, всюду камеры, а мы устроили на территории государственного учреждения не пойми что. Смог бы я освободиться, возникни такое желание? Да, потому что у меня есть фамильяр. Вот только я не намерен воевать с властями страны, которую люблю. Я здесь для того, чтобы адаптироваться, начать жизнь с чистого листа и, по возможности, принести пользу согражданам. Значит, придётся хитрить. Действовать нестандартно.
Странная выдалась поездочка.
В той части микроавтобуса, где сидели задержанные, окна отсутствовали напрочь. И я совершенно не мог понять, куда нас везут. Фамильяр отсиживался в подпространстве, я не решался его призывать. Полина и Денис, полностью голые, сидели рядом. Хороший вопрос — на чём мы сидели. Вместо низких скамеек — вполне удобные кресла, обитые кожзамом и имеющие подлокотники. Я, правда, не понимал, зачем они нужны, если руки скованы за спиной.
— Что нам теперь делать? — Денис поднял на меня мрачный взгляд.
— Зря влезли во всё это! — буркнула Полина.
Меняя форму, девушка ничего не стеснялась, но сейчас она нервничала, глядя на меня и брата. Я старался не смотреть на Мясникову прямо, но в сложившихся обстоятельствах это было нереально. Блин, хоть бы рубашку какую ей дали…
— Рассказывайте всё, что видели, — посоветовал я. — Всё равно с нами будут телепаты работать.
— Я даже не понимаю, что мы видели, — тихо проговорил Денис. — Ты нам объяснишь?
Рано, подумал я.
Вслух произнёс:
— Алайская изменилась. Я не знаю, почему. И что это за тварь такая — тоже не знаю. Но думаю, что она из другого мира.
— Пусть сами разбираются, — Полина начала соображать. — Мы были вынуждены сражаться. Это самооборона!
— Разве? — усомнился Денис. — Кажется, в таких случаях люди в милицию звонят.
— Мы бы не успели, — покачал я головой. — Тварь могла вырваться на свободу и наделать бед. Она явно агрессивная…
— Была, — поправил Денис. — А ты хорошо дерёшься. Служил где?
— Ты же помнишь наше представление, — возразил я. — Нет, меня должны были забрать в армию с осенним призывом. А так… ходил на разные секции.
Десантник хмыкнул:
— Секции, говоришь…
Развивать мысль он не стал.
Наш разговор прервали самым неожиданным образом — машина замедлила ход и остановилась. Задняя дверь распахнулась настежь, показался мужик в военной форме. Его голову прикрывала каска, лицо было закрыто тактической балаклавой. За плечом висел короткоствольный автомат. Быстро не вскинешь, но я заметил, что чуть поодаль стоят ещё два спецназовца — вот эти держали стволы возле груди, в положении, из которого можно мгновенно открыть огонь.
— На выход, — приказал мужик. — По одному. Без резких движений.
— У вас одежды какой-нибудь не найдётся? — робко поинтересовалась Полина.
От былой ярости кошки-оборотня не осталось и следа.
— Найдём, — послышался голос откуда-то справа.
Выбравшись из микроавтобуса, я понял, что нахожусь в глухом дворе, заблокированном с трёх сторон однотипными пятиэтажными корпусами. Точнее, П-образным зданием. Четвёртой стены не было, зато имелась чугунная решётка с откатными воротами, камерами наблюдения и колючей проволокой по верхней кромке.
Нас повели к неприметной металлической двери, заблокированной кодовым замком. Набрав вручную длинный ряд цифр, один из бойцов спецназа впустил всех внутрь. Мы оказались в небольшой комнатушке с окном дежурного, турникетом и прямоугольной аркой, усыпанной индикаторами. Для меня это были светящиеся белые точки — я всё ещё видел реальность в монохроме. Нас провели через арку и передали троим агентам КГБ в штатском. Спецназовцы тут же испарились, агенты отвели нас к лифтовым кабинам.
Никто ничего не объяснял.
Вопросы игнорировались.
Первым уехал Денис, причём никакого окошка с мелькающими цифрами этажей я не заметил. Затем увезли Полину. Когда настала моя очередь, я шагнул в просторную кабину и отметил про себя, что кнопки пронумерованы как положительными, так и отрицательными значениями.
Лифт провалился в подвал.
Замечательно!
Выглядит всё так, словно я попал в застенки НКВД. Понятно, что нагнетают. Допрашивать будут отдельно, хотят сверить показания. Плюс начнётся психологическое давление.
— Я хотел бы переговорить с майором Соколовой.
Сопровождающий проигнорировал моё требование.
По ощущениям мы проехали уровня четыре, не меньше. Когда двери разошлись, сотрудник КГБ молча указал на длинный коридор с двумя рядами дверей. У выхода из кабины нас встретила парочка охранников в камуфляже. Мой сопровождающий скрылся за ближайшей дверью справа, я же последовал за одним из конвоиров. Второй двигался за мной, выдерживая дистанцию. Оба военных были вооружены пистолетами.
У шестой двери слева мы остановились.
— Сюда, — бросил первый охранник.
Я вошёл.
Честно говоря, думал, что меня начнут мариновать в камере, и это продлится день или два. Но ломать настолько мою психику никто не собирался. Я попал в обычный кабинет с деревянным письменным столом, двумя стульями, несгораемыми шкафами для хранения бумаг и одинокой клавиатурой. Ни монитора, ни системного блока, ни хозяина кабинета. Пожав плечами, я уселся на стул. В глаза бросилось зеркало на стене, которое могло быть чем угодно — от экрана с зеркальной функцией до пуленепробиваемого окна с односторонней прозрачностью. Впрочем, не похож этот кабинет на допросную комнату. Совсем не похож.
Минут через двадцать открылась дверь, и в кабинет вошёл очередной сотрудник в штатском.
— Здравствуйте, товарищ Громов. Меня зовут Виктором Викторовичем. Делом, по которому вы проходите, занимается… хм… моя группа. Наверное, будет правильнее сказать — отдел.
— Целый отдел? — я не мог скрыть удивления.
Пальцы сотрудника легли на клавиатуру, и я понял, что это сенсорная пластина, закреплённая на поверхности стола. В воздухе соткался голографический экран, парящий в нескольких сантиметрах от столешницы.
— Сами посудите, — Виктор Викторович стукнул пальцем по столу справа от клавиатуры, и я заметил очертившийся под кистями следователя прямоугольник. — Студентка академии превращается в… некое агрессивное существо… явно неземного происхождения. Или запортального. Происходит драка с другими студентами-менторами, в результате чего товарищ Алайская погибает. Загадочным образом. И всё это — на режимном объекте. В зоне нашего контроля.
— Выглядит не очень, — согласился я.
Больше всего меня беспокоили наручники. Это устройство мешало применять способности анимансера, хотя и не блокировало их полностью. Последний факт меня удивил. То ли я был настолько сильным одарённым, что мог улавливать энергию менгиров даже с наручниками, то ли мои способности вообще выходили за грань понимания местных силовиков.
Я понял, что мне придётся выстраивать защиту. А для этого нужно вывести из строя браслеты. Сам я это сделать не смогу, так почему бы не использовать для грязной работы фамильяра?
— Да, — протянул сотрудник в штатском. — Не очень. Посмотри, что осталось от трупа.
На прямоугольном «зеркале» появилась довольно чёткая картинка. Студенистая масса, напоминающая холодец. Всё, что сохранилось от эмиссара.
Пауза затянулась.
Меня не пытались прощупать на ментальном уровне, но глаза Виктора Викторовича следили за реакцией. Я уже сталкивался с такими типами в прошлой жизни. Никогда не давят, не форсируют события. Дотошно разбираются в деталях. И прут, как танки, пока не достигнут цели.
— Что скажешь, Владлен?