Переход на «ты» вроде бы и логичен, учитывая нашу разницу в возрасте, но я понимаю, что за этим стоит. Желание создать доверительную атмосферу.
— Я не знаю, что это за тварь. Катя очень странно вела себя на занятиях. И мне даже показалось, что она… меняется. Даже не знаю, как объяснить.
— А ты попробуй, — подбодрил следователь.
— Ну… — я замялся, подбирая слова. Тщательно срежессированный спектакль. — Вроде бы у неё пальцы удлинялись… а потом восстанавливались. И зрачки… иногда казалось, что они звериные, как у кошки.
— И ты рассказал об этом Денису.
— Полине. Она тоже заметила и… В общем, они решили пойти со мной.
— Но у вас отношения не заладились с самого начала, — Виктор Викторович успел подготовиться. Или получал сведения от телепата. — Я бы сказал, вы враждовали. Так почему ты решил привлечь именно их?
Пожимаю плечами.
И начинаю объяснять:
— Не вражда, но разногласия действительно были. Однако Денис служил в армии, обладал боевым опытом. Опять же, они с сестрой умеют менять облик…
— Ты решил их использовать.
— Заручиться поддержкой.
— Допустим. Что было дальше?
— Мы узнали, что Катя заперлась у себя в комнате и никого не впускает. Решили узнать, что случилось. Не требуется ли помощь. А она… в общем, она напала.
Следователь забарабанил пальцами по столу.
Я видел, что версия была предсказуемая — убийцы всегда пытаются списать свои действия на самооборону. Но ведь и Мясниковы могли подтвердить мои слова. А ещё Виктора Викторовича интересовали детали.
— Как это произошло?
Почти ничего не скрывая, я рассказал о случившемся. Почти — это значит, не упомянув про демоническую руку. А ещё — про то, что я привык называть этих тварей эмиссарами и связывать их появление с происками Шестой колонны.
— Ты не мог справиться с этим зверем, — заключил Виктор Викторович. — Менталисты считывают чужие эмоции и мысли, управляют слабыми людьми, но они не умеют драться… как новы. Или физики.
Следователь вновь забарабанил пальцами по столу. Конечно, картинка у него не складывалась.
— Мне сообщили, что ты проявляешь незаурядные навыки боевой подготовки. Откуда они взялись? Сразу предупреждаю, ответы про спортивные секции меня не устроят.
Я понял, что сейчас будет горячо.
И нырнул в подпространство, где можно было в полной безопасности пообщаться с фамильяром. Для стороннего наблюдателя всё выглядело так, словно мои глаза на долю секунды остекленели, а зрачки резко расширились. Субъективно я потратил около часа, чтобы объяснить Чупакабре то, что необходимо сотворить с наручниками.
Питомец справился.
Не знаю, как он это проворачивает, но порой демон творит удивительные вещи. Например, внедряется в непонятные устройства и наводит там свои порядки. Отключает или выводит из строя.
Когда я вернулся в привычную реальность, то понял, что мой Дар ничем не ограничен. Браслеты перестали работать, перекрывая поток пси-энергии.
— А главное, — проникновенно проговорил следователь, — почему вы не обратились к преподавателям?
— Всё получилось спонтанно, — пожал я плечами. — По правде говоря, мы пришли в комнату Кати порознь. И уже в коридоре решили, что действовать будем сообща. У нас не было времени на принятие взвешенных решений.
Говоря всё это, я уже выстраивал блоки, защищаясь от ментального сканирования. Кем был сидящий передо мной Виктор Викторович? Кто ещё участвует в допросе, пусть и в роли наблюдателя? Понятия не имею. Но лучше подготовиться заранее.
— Ты ушёл от ответа на поставленный вопрос, — в голосе следователя прорезалась сталь. — Почему ты умеешь убивать тварей, намного превосходящих по силе и ловкости обычного человека? Даже анималисты не могли справиться с этим существом!
— Я не знаю.
Слова больше не имели значения.
У меня ушло несколько секунд, чтобы уловить психические потоки Виктора Викторовича и обойти выставленную им защиту. Безусловно, это был сильный противник, поэтому я пустил через узлы максимум доступной энергии. Я ничего не крушил, не сносил, я ввинчивался в едва уловимые зазоры, просачивался там, где сотрудник КГБ не успел создать монолитную блокаду. Он сидел и не понимал, что происходит. И даже не подозревал, что такое возможно — тем более, когда допрашиваемый в наручниках, подавляющих Дар. А я уже брал его под контроль.
И в этот момент зазвонил телефон.
Не мобильный — на такой глубине они вряд ли работают. Самый обычный проводной телефон из моего советского прошлого. Аппарат стоял на небольшой тумбе в углу, истошно трезвонил и отвлекал меня от схватки. И всё же, несмотря ни на что, я дожал своего противника и вынудил принять «верное» решение. А уже после этого ослабил хватку, разрешив ответить на звонок.
Поднимая трубку, Виктор Викторович был уверен, что делает это по собственной воле.
— Да? На проводе. Кто это? И причём здесь мой отдел? Что значит — не в моей юрисдикции? Кому передадите трубку? — после непродолжительной паузы лицо следователя изменилось. Вытянулось, стало напряжённым. — Да, конечно. Здесь. Прошу меня извинить, товарищ подполковник, но это дело может быть связано с Проектом 786. Уверен. Секундочку. Да, скоро будем у вас.
Тяжело вздохнув, Виктор Викторович положил трубку на рычаг и уставился на меня.
— Нас ждут наверху, Владлен.
— Вы меня отпустите? — я полностью разорвал связи между нашими разумами.
Происходило что-то незапланированное.
— А это, — следователь поднялся с кресла, — уже не я решаю.
Глава 30
Как воспринимать новость, я не знал. Вот прямо даже мысли не было. В основном, потому что я понятия не имел, ни кто заинтересовался мною, ни чем для меня это чревато. Ясно было одно: я ввязался в нечто серьёзное. И тот, кто сейчас позвонил, был выше чином, чем Виктор Викторович. Который упомянул номер «проекта». Это не прошло для меня незамеченным. Нет, уши у меня были на макушке. В КГБ об эмиссарах знали! Может, не про то, кто они или откуда, но точно встречались с этими тварями. Алайская не была первой, ставшей их жертвой. Иначе никакого проекта не было бы. А это означало, что у меня только что появился шанс узнать чуть больше. Что с этим делать, и удастся ли вообще как-то использовать новую информацию, — большой вопрос. Главное — чтобы меня не закрыли как важного или мешающего свидетеля. Пожалуй, сейчас это ключевая опасность. И с этим нужно что-то делать. Правда, пока я ума не приложу, что именно. Слишком мало данных.
— Идём, — сказал Виктор Викторович, помолчав. — Не будем заставлять подполковника ждать.
— Можно мне хотя бы руки освободить? — спросил я. — Раз уж мы выяснили, что я не преступник.
— Только без глупостей, сынок, — помедлив, ответил Виктор Викторович.
Достав из ящика стола ключ, он приложил его к наручникам, раздался тихий писк, и мои руки освободились. Забрав подавители, КГБ-шник бросил их на стул.
— Всё, пошли. Советую не юлить и говорить всё, что знаешь. И даже то, о чем только думаешь. Это в твоих интересах, Владлен.
Ну, что в моих интересах, я решу сам. И советы представителей КГБ не стоит воспринимать как руководство к действию. У этих ребят своя линия.
Тем не менее, я покладисто кивнул.
— Конечно, Виктор Викторович. Зачем мне что-то скрывать?
— Действительно, — промолвил мой собеседник. — Вроде, незачем.
А неплохо я его успел обработать.
Мы вышли в коридор, где дожидался конвой. К неизвестному мне подполковнику отправились все вместе. По дороге не разговаривали. Идти пришлось недолго — минуты три. Лифт поднял нас на пару этажей, затем пришлось преодолеть устланный ковровой дорожкой коридор. И вот, наконец, мы остановились перед обитой дерматином дверью без таблички с именем и должностью его обитателя. Приёмной тоже не было.
Виктор Викторович просто нажал кнопку маленького пластмассового звонка. Его звука мы не услышали, однако через несколько секунд дверь распахнулась, и я увидел невысокого плотного мужчину в форме. Залысины, круглые очки в тонкой металлической оправе, покрытое веснушками одутловатое лицо. И холодные глаза за стекляшками, окинувшие нас цепким быстрым взглядом.