– Ты меня до развода доведешь, – бурчит Влад, остервенело вытирая помаду салфеткой, но на самом деле он ничуть не сердится.
– О чем базар?
– Не базар, а разговор: за тридцать уже, а разговаривать по-человечески так и не научилась!
– Умеешь ты, братец, сделать девушке комплимент, – надула губы Дарья и плюхнулась на стул напротив Влада. – Между прочим, мне больше двадцати пяти никто не дает!
– Льстят, – убежденно ответил Влад. – Безбожно льстят!
Сын, конечно же, лукавит: Даша и в самом деле выглядит моложе своих лет. Блондинка, но с темными бровями и карими глазами, похожими на спелые вишни, нежным, персиковым цветом лица и полными губами, она с четырнадцати лет является предметом вожделения особей противоположного пола. Уже в восьмом классе мне пришлось объяснить ей, как получаются дети и как этого избежать. Дочь вняла моим увещеваниям и до первого курса института мне не на что было пожаловаться. А потом она словно с цепи сорвалась. Первым жертвой ее чар пал моложавый профессор, заведующий кафедрой юрфака. Даша вскружила мужику голову в два счета, и он, примерный семьянин, отец четверых детей, плясал под ее дудку полтора года. Дарил дорогие подарки, возил отдыхать за границу и представил многим влиятельным людям Питера. Зря он это сделал: дочура тут же переключилась на более интересный, с ее точки зрения, вариант, который являлся депутатом городской думы. Бедный профессор дневал и ночевал под нашей дверью, и я лично отпаивала его чаем с коньяком, боясь, что почтенный отец семейства замерзнет зимой на холодной лестнице. На мой взгляд, Дарья поступила с ним безжалостно, хотя, между нами, поделом – нечего от жены гулять! После депутата были: дирижер Мариинского театра, зам. главы администрации Невского района, ведущий артист БДТ и так далее, и тому подобное. Вереница мужчин в ее жизни не иссякала, и я со временем махнула рукой: дитятя выросла, и я, как мать, уже не могла влиять на ее личную жизнь. Порой меня одолевают страхи, что Дашкины эскапады когда-нибудь плохо кончатся. Порхая по жизни, как красивая экзотическая бабочка, она рано или поздно влюбится в человека, который не ответит ей взаимностью. И вот тогда, как говорится, отольются кошке мышкины слезки… С другой стороны, мужчины, с которыми предпочитает иметь дело моя дочь, вряд ли заслуживают жалости – ведь они без тени сомнения обманывают собственных жен и предают детей ради удовлетворения сиюминутной слабости!
– Мам, пожрать дашь?
– Давно пора самой научиться готовить, – вздохнула я. – Кто ж тебя такую замуж возьмет?
– Ну, ничего – вон, Владка же взял Полинку, а она тот еще повар!
Против правды не попрешь: юрист в моей дочурке никогда не спит и всегда готов ответить весомым аргументом на любые обвинения. Пока мои дети с удовольствием жевали приготовленную мной пищу, я рассеянно помешивала на плите малиновый кисель, размышляя о Толике и всей этой странной ситуации вокруг него.
– Что-то она замолкла, – обратилась Дарья к брату. – Не к добру?
– Согласен. Мам, ты с нами?
– А? – откликнулась я, возвращаясь к действительности. – Кстати, Даш, ты же вела когда-то дело о поддельных лекарствах, так?
– Ага, – кивнула дочь, по-детски облизывая ложку розовым языком с обеих сторон. – Я тогда упекла за решетку верхушку целой аптечной сети да потом еще и гражданский суд выиграла на кругленькую сумму… А чего это ты вспомнила?
– Тебе знакомо такое название – «Фармакония»?
– Что-то слышала… Небольшая компания, но неплохо развивающаяся – с некоторых пор.
– Что ты имеешь в виду?
– Из-за того дела мне пришлось изучить фармацевтический рынок, и я по ходу выяснила, что «Фармакония» переживает не лучшие времена. Некоторое время назад погиб ее владелец, Антон Митрохин, и его вдова и сын оказались перед выбором: продать компанию или встать во главе ее. Проблема в том, что покойный Митрохин практически разорил «Фармаконию» неумелым руководством, а также непомерной тягой к заключению невыгодных сделок с покупкой недвижимости и строительными подрядами. У Ильи Митрохина мозги варили лучше, чем у папаши. Не знаю, как ему это удалось, но Илья быстро заключил серию удачных контрактов, и дела снова пошли в гору. Молодой Митрохин, кажется, хороший делец, но и ему оказалось не под силу быстро покрыть папашины долги. Хотя в последнее время положение, похоже, немного выправилось, и «Фармакония» набирает обороты.
– Поня-а-атно, – протянула я задумчиво. – Ты сказала, Митрохин-старший погиб?
– Вроде бы выпал из окна собственного офиса – самоубийство. Очень вовремя: слишком уж он раздухарился со своими неудачными вложениями, остановить его не представлялось возможным, и компания быстро и планомерно катилась к обрыву… А почему тебя интересует «Фармакония»? – спросила заинтригованная Дарья.