— Нашли что-то, что связывало жертв? — Влада повернулась к капитану.
Она надеялась, что Миронов не будет вести себя по-детски. Не зря же его талантливым полицейским назвали.
И Дамир впервые оправдал ее ожидания.
— Нашли, — капитан почесал подбородок. — Глеб, покажи ей.
— Уже, — Тюрину явно понравилось, что между напарниками наладилось тонкое и едва заметное, но все же понимание.
Влада снова посмотрела на монитор, а Глеб уже выводил информацию по старым делам.
— Два первых повтора случились два года назад, — парень задумчиво цокнул языком. — Последний — в прошлую Жатву. Все трое — игроки, которым пришлось заложить дом и обокрасть собственных родных. Один из них даже дочь на органы продать пытался. Кстати, там что-то было с осложнениями…
Глеб уткнулся в материал, пытаясь найти нужную строчку, но Дамир опередил его:
— «Девиация подсознания с вышедшими из-под контроля осложнениями».
Влада подняла на капитана удивленный взгляд, а тот в ответ только хмыкнул и махнул на стол. Папка с делом лежала перед его глазами, а девушка даже не успела заметить, когда он его достал.
Мурашки кусали кожу. Влада выпрямила позвоночник до хруста — почему-то так со страхом справляться было легче.
— Точно ничего в базе про нее нет? — на всякий случай уточнила она.
— Точно, — кивнул Глеб. — Я все проверил.
— В полицейской нет… — Дамир прищурился.
Он монотонно постукивал пальцами по столу и смотрел на Владу. Вернее, сквозь нее, но комфортнее от этого не становилось.
— Проверь-ка медицинскую карту... — неожиданно закончил капитан свою мысль.
Исаева удивленно моргнула, а Глеб пожал плечами и снова уткнулся в компьютер.
— Обалдеть! — присвистнул он через несколько минут. — Брат, да ты гений!
Дамир прищурился и встал. Влада снова почувствовала себя неуютно, когда он оказался за ее плечом. Ну хоть придушить пока не пытался в попытке отомстить за испорченный обед и перекур.
— Что там?
— Искусственное прерывание беременности. Две недели назад! — Глеб хлопнул в ладоши, словно нашел что-то хорошее, но уже через секунду стушевался своей реакции.
А Влада мотнула головой:
— Если бы он убивал за каждый аборт, в городе женщин бы не осталось, — недоверчиво протянула она.
— Это точно, — Тюрин кивнул. — Вот только это ее двенадцатый аборт.
Влада не поверила своим ушам, а Дамир удивленно присвистнул.
— А вот это уже тянет на «Гангрену души» в глазах этого психа…
Тяжелые веки склеились, словно в глаза залили щедрую порцию суперклея. Тело казалось неподъемным и опухшим.
Влада едва слышно застонала и поморщилась. Пришлось приложить немало усилий, чтобы перевернуться на спину, распахнуть глаза и уставиться в серый потолок. Плечи и ноги гудели. Первые — из-за неудобной кровати, вторые — из-за вчерашнего дня, за который она умудрилась оббежать едва ли не весь город.
Будильник продолжал бесноваться, и девушка с трудом сдерживала раздражение.
— Черт, — выругалась она.
Одним движением откинула толстое одеяло, спустила на ледяной пол босые ноги и поплелась к тумбочке. Раздражение раздражением, но Исаева была благодарна себе за обманку — не оставь она телефон на другом конце комнаты, сейчас наверняка отключила бы будильник и снова завалилась спать. Через мгновение на уши надавила тишина. Влада с тоской оглядела заваленную коробками комнату и пообещала себе вечером заняться распаковкой вещей.
Усталость утяжеляла каждую клеточку тела. Исаева умылась холодной водой, собрала волосы в пучок, вытянула из шкафа старую рубашку с начесом и пошла на кухню.
Пока ставила чайник, с отвращением косилась на разбросанные по столу бумаги. Дело Врачевателя, которое девушка изучала всю ночь, не оставило приятных впечатлений. Всю основную информацию Влада узнала еще вчера, но мелкие детали дорисовались только после самостоятельного изучения. И от этих деталей горькая тошнота вставала в горле и мешала дышать. Почему-то больше всего девушку поразило, что Врачеватель вырезает сердца своих жертв, но не оставляет их вместе с трупами. За столько лет нигде не нашли ни одного. Исаева так отчетливо представила себе чудовище, живущее в подвале, где по стенам развешаны склянки с залитыми формалином сердцами, что засыпала со включенным светом, несмотря на то что на горизонте уже занимался рассвет, а небо посерело.